Две птицы на снегу

Он с явным сожалением отставил кружку.

Феникс лежал один в двухместной просторной палате, на ближней койке, до нижних ребер укрытый простыней. На этот раз татуировку на груди почти не задело, но зацепило череп на плече. По пятнам восстановленной розовой кожи можно было примерно оценить повреждения: плечо, наверняка сломана ключица, может, и лопатка, вероятно, пострадало легкое. Рука до локтя выглядела пегой; похоже, на нее пришелся основной удар, и предплечье хирургам пришлось собирать по частям.

Хорошо, что современные целители, если взяться сразу, могут справиться с самыми серьезными травмами. Физические повреждения вообще поддаются лечению проще всего, гораздо лучше, чем болезни. Но даже целители не всесильны.

В груди у Леты больно сжалось от тревоги и жалости. Она уже видела Яра таким совсем недавно, но сейчас впечатления были гораздо ярче. Отчасти потому, что в прошлый раз он чуть не погиб всего декаду назад.

Тактичный Бочкин только глянул на ее лицо и невнятно буркнул что-то про «вернусь обратно», не уточнив, куда именно: на пост или к Паслену.

Лета кивнула ему, а когда мужчина вышел, переставила стул из угла к постели раненого, осторожно взяла в руки его неповрежденную ладонь. Машинально пробежалась диагностическими чарами, отмечая, как хорошо поработали коллеги и как Яру вновь повезло – энергетически он совсем не пострадал.

Было до кома в горле и рези в глазах больно видеть этого сильного, веселого, яркого человека таким… беспомощным. И понимать, что он опять, в очередной раз прошел по грани. И ходит по ней постоянно, потому что иначе – не может. Не потому, что безалаберный и рисковый, какими часто бывают фениксы, а потому, что не может не опекать тех, кто рядом, прикрывая широким крылом. Молодые пограничники, боевые товарищи, дети, женщины… В этот раз – она сама.

Летана не сомневалась: будь он один, с легкостью ушел бы из-под удара. А он – защищал, как привык. До последнего.

Лета всхлипнула и раздраженно утерла запястьем выступившие слезы, злясь на себя за эти мысли. Он живой, и надо радоваться, а не убиваться как по покойнику. Да, опять чудом, опять ему повезло, но… хотелось верить, что Творец за ним приглядывает. Людей много, и за всеми не уследишь, но разве можно пропустить этого феникса, потерять на фоне остальных? Пусть, пока он так самоотвержен и искренен, Творец будет его беречь…

Без какой-либо нужды Летана поправила простыню, укрывавшую Яроплета. Она понимала, что ей нечего здесь делать: удостоверилась, что с фениксом все в порядке, в ближайшие часы он вряд ли проснется и удерживать его на месте не требуется, так что можно и даже нужно уйти, не давить на него своим присутствием. Но отпустить его руку и уйти Лета не могла. Было страшно. Иррационально страшно. Вдруг она отвернется – и его не станет. Окажется, что она не успела подхватить светоч, что целители не справились, что… да мало ли катастроф можно придумать, обладая фантазией?!

Успокоительное помогло взять себя в руки, но испытывать собственные нервы Летана была не готова, поэтому просто сидела, поглаживая горячую шершавую ладонь мужчины, наблюдала за его медленным размеренным дыханием и любовалась.

А еще думала о том, что, пожалуй, в него стоило влюбиться, несмотря ни на что. В кои-то веки – в кого-то по-настоящему хорошего. В кого-то настоящего. И пусть это ненадолго, и через несколько дней она вернется домой, а он – выбросит ее из головы, Лета ни о чем не жалела.

Наверное, сыграло свою роль нервное напряжение и выданное Пасленом лекарство, но она так и задремала на стуле, уронив голову на грудь.

Очнулась от звука открываемой двери и недовольного знакомого голоса:

– Вольнов, какого демона ты опять устроил?!

Лета вздрогнула, вскинулась, растерянно моргая и пытаясь понять, где она вообще находится и почему так болит шея, а Яр тем временем насмешливо отозвался:

– Я-то смирно лежу, оцени, даже не шевелюсь, хотя уже проснулся! Это ты орешь, девушке вот отдохнуть не дал.

– Со своими… девушками сам разберешься, – поморщился полковник и подставил ближе еще один стул, мрачно косясь на Горскую.

Та смутилась – и оттого, что заснула тут, и оттого, что продолжала держать ладонь феникса, и вообще вид у нее наверняка очень непрезентабельный… Она попыталась украдкой исправить хотя бы одно, переложить руку Яра со своих колен на покрывало, но тот сам перехватил ее пальцы и вскользь одарил насмешливым, но не обидным, а очень теплым, искристым взглядом, от которого неожиданно стало спокойнее. Быстро подмигнул и тут же вернулся к разговору с начальником:

– Ну ладно, мне не даешь поболеть спокойно. А Бочкин, между прочим…

– Да в… В Разлом твоего Бочкина! Что опять в патруле случилось? Добрин такую чушь отписал, я ни демона ни понял. Что значит – Лебедев пытался тебя убить?!

– Понятия не имею, – честно признался феникс. – Убить меня пытался крючник, а Лебедев, насколько я помню, по второй ипостаси лось. Хотя… Да нет, я же его недавно видел!

– Что ты мне голову морочишь? Что ты опять натворил?!