Две птицы на снегу

– Пришел и все испортил, – вздохнул Яр, нехотя выпуская Горскую из охапки. Та ответила легкой улыбкой и вышла.

– А теперь давай серьезно, – проговорил Бочкин. – Дай руку. Сожми изо всех сил… М-да, – подытожил он, глядя на то, как пациент пытается не морщиться от боли. Достал из кармана прихваченный специально для этого молоточек, проверил рефлексы – диагностические чары отличное подспорье, но и они не всесильны и не идеальны. – Хорошая новость – собрали тебя правильно, так что рука полностью восстановится. Но придется потерпеть. Очень больно? Яр, только кокетничать со мной не надо, я же вижу, как тебя перекашивает!

– Больно, – со вздохом сознался тот. – Если не шевелить – терпимо, если напрягать… Тоже терпимо, но лучше не надо. Я, кажется, и проснулся оттого, что лекарство перестало действовать. Меня что, покалечило сильнее, чем в прошлый раз?

– Как сказать… Для жизни в прошлый раз было гораздо опаснее, но сейчас тебе предплечье почти раздробило, – пояснил Хладан. – По осколкам собирали. В общем, либо так, либо потеря чувствительности ладони. Я подумал, что ты лучше потерпишь пару дней. Обезболивающее дам, но если пообещаешь до завтра дисциплинированно лежать здесь и никуда не дергаться.

– А ты сегодня сменяешься?

– Надеешься удрать? Нет уж, я…

– Да я о другом, – отмахнулся он. – Проводи Лету ко мне, пусть там отдыхает, что ей в больнице торчать? А тебя моя соседка знает, ключ отдаст.

– Только уговаривать ее сам будешь, – предупредил Хладан. – Очень она за тебя волнуется, может не согласиться.

– Согласится, – отмахнулся феникс.

– У вас с ней все серьезно? – после секундного колебания все-таки спросил Бочкин.

– О чем ты? Где я, а где – серьезно, – Яр в ответ глянул на него с укоризной.

– Ну-ну, – хмыкнул Хладан, но спорить не стал.

Он знал этого феникса как облупленного и давно уже не обманывался его видимым легкомыслием. По личному мнению Бочкина, побольше бы таких «безответственных» к Разлому, глядишь, у них бы работы поубавилось. На семнашке-то неплохой состав подобрался, и командир заставы – надежный мужик, но не везде все так благостно.

Да и ответ на свой вопрос Хладан знал без феникса. Может, даже лучше него самого, потому что и прошлых женщин давнего друга видел, и отличий в поведении и его, и женщины не заметить не мог. Но лезть в душу не стал: сами разберутся, не маленькие.

К его удивлению, Горская действительно не стала настаивать на том, чтобы остаться в больнице. Пока провожал ее через город, Хладан разговорился с коллегой, но на рабочие темы и немного – о Разломе. Покусывало любопытство задать и ей тот же вопрос, который задавал фениксу, но он сдержался: одно дело, спрашивать о таком старого друга, а другое – лезть к постороннему человеку.

А Летана предложение Яра отдохнуть в квартире приняла не то что спокойно – с облегчением. Ей именно это и требовалось: побыть одной. Окончательно успокоиться, возможно, немного поплакать, но так, чтобы никто этого не видел. А если никто не видит – то и ей в укор поставить не сможет, а с собой она уж как-нибудь договорится.

Лете не приходилось терять близких. Просто потому, что не было в ее жизни людей, достаточно близких для того, чтобы это могло сильно эмоционально задеть. Только научный руководитель, любимый наставник, но он, к счастью, жив, а все остальные… Кто-то из приятелей по учебе погиб, умер коллега, и она их искренне жалела, но больше жалела тех, кто по-настоящему их любил. Да и терять пациентов было тяжелее, чем этих малознакомых людей.

А вот сейчас, с Яроплетом, она оказалась опасно близка к этому и совершенно к подобному не готова. Ни к тому, насколько этот человек успел стать дорог, ни к тому, как больно сходить с ума в неведении, что с ним и как он.

Она прекрасно понимала, что это нормально, естественно, в этом нет ничего странного или невыносимого, но… Просто это надо пережить.

Феникса вернули домой к вечеру следующего дня уже слегка посвежевшим и взбодрившимся: рука болела заметно меньше. Гораздо сильнее его беспокоило неведение относительно происходящего на заставе, потому что Золотов больше не появлялся. Было заманчиво самому сходить на разведку, тем более в это время полковник вполне мог находиться на службе, но с другой стороны, мог и уйти, не дергать же его дома! В общем, Яр решил потерпеть и не рисковать и заодно выполнить данное Бочкину обещание: из больницы сразу домой.

Да и Лету, что бы он там себе ни думал, хотелось увидеть.

О принятом решении он не пожалел. Наверное, не пожалел бы, даже если бы просто дотащился до постели и с облегчением в нее упал, потому что на большее у него могло не хватить не только сил, но даже упрямства. Но реальность оказалась гораздо приятнее.