Две Розы

– Да, я требую… Я таким способом пытаюсь жить в предлагаемых обстоятельствах, почти по системе Станиславского…

– Это я – предлагаемое обстоятельство?

– Ну да… Другого же нету…

Алка смотрела на него ясными глазками, улыбалась так, словно предлагала и ему тоже улыбнуться. Видимо не увидев на его лице желания улыбаться, протянула руку, сцапала деньги коготками и сделала смешную обезьянью мордочку, показав кончик языка.

Он только вздохнул, уходя на кухню. И зачем затеял этот никчемный диалог, идиот? Лучше бы молча дал денег, и все…

В холодильнике нашлись яйца и помидоры, и это уже было большой удачей. А вот хлеба не было. Даже завалящей черствой корочки. Зря он не зашел по пути в супермаркет, ведь ясно же было, что в доме с едой напряженка. Сама Алка вообще ничего не ест, бдит свою худобу, как величайшую святыню. Наверное, ей вера в свой талант и в свою драгоценную худобу силы для жизни дает. И для нахальства…

Но все равно можно сделать яичницу с помидорами. И съесть ее без хлеба. Где-то в морозилке еще сало было, если Алка его брезгливо не выбросила…

Ура, не выбросила! Сейчас он нарежет сала, сделает шкварки на сковородке, потом помидоры положит и яйца разобьет… И да, надо же телевизор включить, скоро футбол начнется! И пиво из сумки достать… Так ведь и не вспомнил за разговорами про пиво, не положил в холодильник! Теперь придется теплое пить… Ну ничего, пусть будет теплое. Все равно жизнь на сегодняшний вечер удалась, и на том спасибо!

Поставив на огонь сковородку с нарезанным салом, он быстро вышел в гостиную, открыл сумку, вытащил две банки пива. И только хотел повернуть обратно, как вспомнил вдруг… Письмо же забыл прочитать, которое нашел в почтовом ящике! Кстати, а где оно? Кажется, в карман пиджака сунул…

Алка наблюдала за ним настороженно и чуть насмешливо. Увидев конверт в его руках, спросила быстро:

– Что это, Гриш?

– Это письмо.

– Я вижу, что письмо. От кого?

– Не знаю.

– Ну там же должно быть написано на конверте… От кого письмо, Гриш?

– В любом случае оно мне написано. Значит, я могу не отвечать на твои вопросы, правда?

– Фу, грубиян… Ничего у тебя спросить нельзя, обязательно с подковыркой ответишь! Да и не больно-то мне интересно, что за письмо! Я ж просто так спросила, из вежливости! Все-таки я тебе жена и потому должна интересоваться, от кого ты письма получаешь! Кстати, а что ты такое на кухне творишь, а?

– Сало на сковородке жарю…

– Фу, какой запах мерзкий. Отвратительный просто. Там же йогурты обезжиренные есть, мог бы ими поужинать…

– Нет, спасибо. Что-то не хочется мне обезжиренных йогуртов.

– Ну и зря… Тебе бы не мешало похудеть на пару килограммов.

– Зачем?

– Ну как это – зачем… Чтобы быть в форме…

– То есть ходить все время голодным, да? Как ты?

– Да, я все время голодная… Но зато я получаю удовольствие, когда смотрю на себя в зеркало! Да я скорее умру, чем позволю навесить на себя лишнюю пару килограммов! Я перестану себя чувствовать женщиной, понимаешь ты это или нет?

– Ты перестанешь быть женщиной, когда доведешь себя до анорексии.

– Да не говори ерунды… И вообще, я терпеть не могу этих разговоров, понял?

– Так сама ж начала…

– Да ничего я не начинала! Иди давай, читай свое письмо! А от меня отстань, ради бога!

На кухне он положил письмо на стол, глянул на сковороду. Пора аккуратно вливать в скворчащее сало яйца, стараясь, чтобы не потекли желтки. Потому что в этих желтках потом самый смак будет. Ковырнешь вилкой, и они растекутся по обжаренным слегка помидорам – вкуснота…

Так, теперь письмо. До начала футбольного матча есть пять минут. Как раз можно успеть прочитать, что там написано… Наверное, ерунда какая-нибудь, замануха рекламная… Они ведь сейчас на какие только хитрости не идут, эти назойливые рекламщики!

Он быстро надорвал конверт, выудил на свет обыкновенный тетрадный листочек в клеточку. Начал читать…

Сначала не понял ничего. Не мог понять, кто такая эта Роза Федоровна и чего от него хочет. Слишком сумбурным был текст письма, и почерк такой… Будто у этой Розы Федоровны рука от волнения ходуном ходит.

Потом вчитался и понял все… И вспомнил все, конечно… Вспомнил, но никак не мог связать все воедино – не принимало его сознание того факта, что он стал отцом…

Никак он себя не ощущал в этот момент. Будто эта Роза Федоровна обращалась не к нему, а к кому-то другому. А он просто чужое письмо читал…

Из небытия его вытащил Алкин возмущенный голос:

– Ты что, совсем обалдел, что ли? У тебя же на сковороде все горит! Запах на всю квартиру! Выключай скорее плиту, еще пожара нам не хватало!

Он глядел на нее так, будто не понимал, о чем она говорит. Алка выругалась, оттолкнула его от плиты, быстро натянула на руку прихватку, перетащила сковородку на другую конфорку. Закашлялась, снова повернула к нему злое лицо:

– Что это было, я не поняла? Ты что, сознание потерял? Стоишь и смотришь, как яичница на сковородке горит? С тобой все порядке, надеюсь?

– Да, со мной все в порядке… Прости, я задумался…

– Задумался он! А я теперь вонять этим дымом буду! Мне выходить пора, уже и переодеться не успею!