Две Розы

Она и впрямь была готова к выходу, даже сумочка через плечо висела, и губы были накрашены. Черная трикотажная майка свободно болталась на плечах, открывая выпирающие ключицы, короткие обтягивающие шортики ловко сидели на бедрах.

– Ты слышишь меня, Гриш? За мной Мадлен с Мишей уже едут, с минуты на минуту будут… У нас по графику два выступления в ночных клубах, тут недалеко, за МКАДом… Но меня не будет дома два дня, слышишь? Сегодня и завра не будет.

– Да, слышу… Я понял, два дня…

– Да что с тобой, ей-богу? Это ты из-за письма такой, что ли? От кого хоть оно, дай глянуть…

Он интуитивно отвел за спину руку с письмом, и Алка глянула на него возмущенно. И повторила уже более требовательно:

– Дай мне прочесть! Я имею право! От кого оно?

– У тебя телефон в сумке звонит… Ответь… – показал Гриша глазами на сумку, и Алка, чертыхнувшись, суетливо выудила из нее телефон.

– Да! Да, Марусь! Что, уже подъехали? Я иду, я уже готова… Да не психуй, я быстро… Ну да, обещала ждать у подъезда, но так получилось… Иду я, иду, не психуй!

Обернувшись в дверях кухни, она проговорила почти угрожающе:

– Ладно, потом поговорим… Я твоя жена, между прочим! И я повторяю: я имею право знать, кто тебе письма пишет, понял?

– Иди, иначе Маруся рассердится. Зачем тебе, чтобы она сердилась? Она ведь и другую бэк-вокалистку может найти, сама понимаешь…

Алка ушла, хлопнув дверью. Он сел на стул, снова перечитал письмо.

Конечно, он помнил ту историю… И девушку Розу помнил. Она тогда показалась ему очень странной, и сама история их знакомства была странной, – кажется, она заговорила с ним первая, обратившись по имени? Нет, она не обратилась к нему по имени, она спросила… Причем радостно так, с надеждой в глазах – вы ведь Гриша, правильно? А ему ничего и не оставалось, как подтвердить – да, мол, я Гриша…

Это потом он понял, что Роза просто ошиблась. Что она другого Гришу ждала, а в лицо его не знала. Но было уже поздно – не хотелось ему уже признаваться в том, что он «не тот» Гриша. Да, так вот подло не захотелось, и все. Может, потому, что дождь пошел и они бежали вместе в укрытие, взявшись за руки… Может, потому, что ему ужасно нравилось заглядывать ей в глаза, полные радости, и он сам заражался этой ее радостью, и думать ни о чем не хотелось, просто жить… А может, просто мужик-завоеватель в нем проснулся и не хотел отпускать от себя добычу. Да, иногда мы и сами не понимаем, что творим… Подчиняемся импульсу, приказу гормонов, да еще бог знает чему подчиняемся. А потом, спустя время, хватаемся за голову и думаем – зачем… Зачем взял явно чужое, бессовестный? Ведь она там, на скамейке, другого Гришу ждала…

Да, ему было плохо потом, когда проснулся, а Розы уже след простыл. Наверное, она все-таки догадалась, что ошиблась, и убежала в ужасе. Он даже хотел попытаться ее разыскать, да не успел – командировка подошла к концу, надо было возвращаться в Москву, неотложные дела ждали…

Не сказать, что со временем он забыл об этой истории. Помнил, конечно. Это как память от вывиха или перелома, который начинает болеть перед непогодой. Вроде все срослось, глазу не видно, а ноет… И начинаешь сам себя оправдывать чем угодно – импульсом, гормонами, мужской потребностью завоевывать…

Ну и что же теперь получается? Завоевал, да? Завоеватель хренов.

А помнишь ее глаза? Какие они были доверчивые… А еще грустные немножко. И радостный вопрос в них так и светился – неужели это правда, неужели это со мной все происходит? Надо же, мол, как все просто… Пришел мой завоеватель, и я счастлива…

Да, интересно было бы на того Гришу посмотреть, которого она на самом деле ждала… Хотя чего на него смотреть, что за мазохизм такой. Наверное, не получилось у нее ничего с тем Гришей. Ребенок помешал. Да, именно так эта Роза Федоровна и пишет – беременность Розы послужила причиной того, что расстроилась ее свадьба…

Значит, он кругом виноват. Это он, стало быть, подлость сделал. Но даже и это не главное по большому счету, а главное то, что у него где-то ребенок есть! Его ребенок. Дочка. А он и знать не знал. Стало быть, теперь он отец? И надо в первую очередь этот факт принять как данность?

Но ведь трудно принять. Особенно вот так, словно обухом по голове.

Ой как трудно…

Он еще долго сидел на кухне, глядя прямо перед собой и ничего не видя. Потом вдруг вспомнил – сегодня же полуфинал кубка конфедераций… Наверное, и матч давно уже закончился. Просмотрел. Да ну и черт с ним, с кубком конфедераций… Придет же такая ерунда в голову – в такой момент про футбол вспомнить! И вообще… Выходит, теперь старая беззаботная жизнь с пивом и футболом закончилась. Надо начинать что-то делать, жить как-то по-новому начинать… У него теперь дочь есть. А он ее отец, стало быть. Да, надо начинать привыкать к этому так неожиданно свалившемуся обстоятельству…

Он решительно встал со стула, запахнул на себе халат, затянулся поясом. Нашел свой телефон, кликнул знакомый номер…

– Пашка? Привет. Это я…

– Да вижу, что ты… И даже догадываюсь, чего звонишь. Письмо получил, наверное, да?

– Получил… А ты откуда знаешь?