Две сестры

— Ходят слухи, что они собираются использовать закон о праве государства отчуждать частную собственность. — Она говорила негромким, ровным голосом, не желая окончательно испортить такой чудесный день.

Грант нахмурился.

— У них нет на это права.

— У них нет, зато есть у округа, и надежный источник сообщил мне, что по крайней мере половина членов комиссии находится чуть ли не на содержании у этих слизняков.

— Они всего лишь прибегли к тактике запугивания.

— Знаешь, что я тебе скажу? Они добились желаемого.

Ее тошнило от одной только мысли о том, что будет, если эти негодяи из «Хейвуд групп» со своими приспешниками добьются своего. Тогда ей останется только подать на них в суд. И какие шансы будут у нее, самой обычной владелицы куска земли, выиграть иск у выступающих объединенным фронтом государственного органа и компании по строительству гостиниц с практически бездонными карманами?

— Выходит, ты передумала и готова принять их предложение?

Она одарила его негодующим взглядом. Неужели он совсем ее не знает?

— Я еще не настолько напугана.

В последний раз «Хейвуд групп» предложила ей столько денег, что их хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Во всяком случае, это было намного больше, чем она выручила бы, если бы выставила участок на открытые торги. Но какой суммой можно измерить радость от возможности просыпаться по утрам и любоваться видом из окна и засыпать под мерный шум прибоя? Да и куда ей деваться, даже если она решит продать свою собственность? Здание с участком в двадцать акров на океанском берегу, унаследованное ею от своих приемных родителей, стало для нее единственным родным домом, который она когда-либо знала.

Ну уж нет, пока она жива, эти «пираты» не добьются своего!

— Ну, я уверен, Дуайт знает, что делает. Он не позволит им выселить тебя. — Грант обнял ее, и она вздрогнула. — Замерзла? Хочешь, я принесу тебе свитер?

Линдсей отрицательно покачала головой, стараясь проглотить застрявший в горле комок. Нет никакого смысла нагружать любимого человека своими проблемами. Ведь сегодня они намеревались отдохнуть и забыть обо всех неприятностях.

— Со мной все в порядке. Здесь так хорошо!

Солнце уже почти совсем скрылось за горизонтом, и ощутимо похолодало, но ей не хотелось вставать и уходить в дом. Когда ей еще выпадет возможность просто посидеть и отдохнуть, ни о чем не думая?

— Может, позвонить в ресторан и предупредить их о том, что мы задержимся? — предложил Грант.

— Нет, — она едва выдавила улыбку. — Пошли ужинать. — Есть ей не хотелось, но Линдсей полагала, что у нее разыграется аппетит, когда они придут в ресторан, — сегодня вечером они ужинали в «Плацдарме», ее любимом прибрежном заведении. — Кстати, ты не возражаешь, если завтра я приведу на вечеринку мисс Хони? — Грант пригласил на ужин нескольких человек, его клиентов с супругами, и Линдсей подумала, что ее добрая фея, как она называла мисс Хони, с радостью ухватится за предложение выйти в свет и повеселиться. Пребывая в том возрасте, когда большинство ее сверстников предпочитают оставаться дома, пожилая женщина не упускала случая покрасоваться в вечернем платье и туфлях на высоком каблуке.

Лицо Гранта ничего не выражало, но он молчал слишком долго, прежде чем ответить:

— Разумеется. Чем больше народу, тем веселее.

По какой-то непонятной причине он и мисс Хони никак не могли найти общего языка. Нет, они были неизменно вежливы друг с другом, но Линдсей видела, что за этой вежливостью прячется взаимная неприязнь. Несмотря на свой городской лоск и образование «Лиги Плюща»[17], в глубине души он оставался приверженцем старомодных, накрепко вбитых в него провинциальным воспитанием ценностей, которые настолько же отличались от вольной и даже разгульной ночной жизни Рено в штате Невада, как Земля Обетованная — от Содома и Гоморры. Хотя он никогда не заговаривал с ней об этом, Линдсей знала, что он теряется в догадках относительно того, почему она предоставила кров особе, которая, строго говоря, не является членом семьи. Он не понимал, что для Линдсей соединявшие их узы были крепче кровного родства.