Две статьи и одна лекция

И это создавало в каком-то смысле для всякой умственной среда такую установку на некоторое самоуправление. То есть до какой-то степени Ренессанс был бы невозможен без этого. И люди Ренессанса отвечает на обвинения со сторона, ну скажем, фанатиков и т.д. на этом же средневековом языке. Когда Тинторетто пришлось объясняться с инквизицией, то Тинторетто говорил совершенно в средневековом духе, как мог бы говорить любой средневековый человек. Он сказал, что у нас, художников, так принято. Ему задавали вопрос: почему Вы изобразили на Тайной вечере какие-то фигуры, не относящиеся к деду и даже смешные, и почему у Вас апостол ковыряет вилкой в зубах и т.д.? Он ответил: у нас, художников, так принято, и наши авторитеты это санкционировали, и ссылается на некоторое количество авторитетов, на художников, действовавших до этого. То есть опять-таки прецедент тоже существует и т.д.

 Я думаю, что если бы я пытался ответить на вопрос, чем характеризуется Новое время в целом, раннее Новое время в отличие от средневековье, то я сказал бы (считая, что эта формула более или менее подходит к Ренессансу в узком смысле, к Ренессансу в более широком смысле, к Ренессансу за пределами кружков гуманистов, и затем к двум другим течениям, в большой степени отличным от Ренессанса и даже ему как бы противоположным- к Реформации и к контрреформации, или католической реформации) что, какая формула все это характеризует в отличие от средневековья? Я думаю, что это новый уровень, новая степень требования единства, единства жизни, единства государственности, единства власти и источника власти, единства культурной жизни, единства культурной нормы и т.д. Новая степень, новая энергия требования, чтобы жизнь и культура были, как бы приведены к одному знаменателю, чтобы средневековый плюрализм был бы сменен чем-то более единообразным. Как это проявляется в сфере государственной, где на смену феодализму приходит подъем раннего абсолютизма. Как это происходит в сфере религиозной - это все ясно. В сфере религиозной, в Реформации и контрреформации, но и раньше. В той новой религиозности, новой духовности ХV века, которая так и называлась - "новое благочестие", где раздается протест против несколько суетливого увлечения позднесредневекового человека множеством разнородных и еще в каждом месте своих обрядов и т.д. Стремление к упрощение, к большим линиям, к обозримости и проссматриваемости. Там, где в Средние века был некий лес культуры, не рассчитанный ни на какую обозримость и просматриваемость.

Чисто зрительный образ для этого, ну скажем, храмы Брунеллески в противоположность готическим соборам, которые очень мало обозримы, не могут быть охвачены одним взглядом, а характерно ренессансные интерьеры в высшей степени рассчитаны на то, чтобы быть сразу уведенными. Даже то, что мы видим на фотографиях интерьеров готических соборов, это не совсем то, что было, когда они только были построены, потому что в готических соборах почти всех как раз в ренессансом и после ренессансное время не без влияния нового вкуса снесли возвышение, на котором был хор и которое совершенно перегораживало готический собор и делало его интерьер не поддающимся схватыванию взглядом сразу. Когда мы видим эти фотографии, где от входа, скажем, в Нотр-Дам или в Шартрский собор, или почти в любой другой, мы видим алтарь - так ведь для них этого не было. Для них, для того чтобы увидеть от входа алтарь, надо было еще это пройти и оказаться там.