Две столицы

Василий Пестрово, прапорщик Преображенского полка, попавший было в пугачевский плен во время боя за Муром, но «ловко сбежавший ночью с плота», рубил дрова. Он с изрядной силой и точностью опускал топор на чурбачки и те кололись напополам и разлетались по двору. Голый до пояса гвардеец настолько сосредоточился на процессе рубки, что не замечал вокруг ничего. Ни суеты помощника, складывавшего полешки, ни мельтешение пацана, подбирающего мелкие щепки, ни заинтересованных взглядов Настасьи Григорьевны Ростоцкой завороженной совершеннством фигуры молодого мужчины.

Но вот дрова кончились, Василий очнулся и любовно стал править топор. Помощник дособирал поленницу и перекинувшись с сослуживцем парой слов, пошел в расположение полка. Остался только пацан, который потеребил гвардейца за штанину и жалостливым голоском проканючил:

— Дядь, а дядь. Я возьму щепочки. Я деду Емеле каши сварю.

Гвардеец встрепенулся. Оглянулся по сторонам и присмотрелся к пацану. Не первый раз к нему уже приходят от «деда Емели», то есть от Емельяна Пугачева, хотя этого пацана он ещё ни разу не видел. Но проверка, на случай сомнений, была предусмотрена.

— А чего сам дед не придет?

Мальчонка тяжело вздохнул.

— Недужный он. Пластом лежит. Храни его Богородица Казанская.

И истово перекрестился. Слово «Казань» в проверке прозвучало, так что послание можно было смело передавать. Василий ещё раз огляделся и протянул мальчишке пучек щепы со спрятанной внутрь запиской. А ещё нагнулся и прошептал:

— В послание вписать не успел, но на сегодня пароль Шумла, отзыв Румянцев. И ещё передай своим, пленников готовятся перевозить. Думаю как полки двинут вместе с Орловым, так и ваших людей в Москву отправят. Сколько и какой охраны будет, про то не знаю.

Мальчишка кивнул и припустил вдоль берега в сторону села Карачарова. Там, в устье речки Усачевки гонца ждал мужик с лодкой и тут же повез его на правый берег Оки в Навашинский затон. Ещё час бега и на лесной тропинки парня остановил разбойной наружности мужик. Узнав гонца он свистнул своим и махнул рукой.

В лагере повстанцев послание принял командир отряда, одетый цивильно, по городскому, и тут же приказал пацану отдыхать. А сам уселся за самодельный стол, переписывать послание агента в код состоящий из точек и тире.

Закончив с задачей он полез на высоченную сосну с обрубленными ветвями, по стволу которой были набиты ступеньки. Вместо срубленной макушки на дереве была сколочена ровная площадка, на которой стояло странное сооружение. Большие ростовые зеркала в резных багетах, явно конфискованные из каких нибудь усадеб, были соединены деревянной рамой. Одно из зеркал было снабжено подвижными жалюзями из шпона а у второго было по центру поцарапано отверстие в амальгаме.

Усевшись на скамью человек отрегулировал одно зеркало так, чтобы оно бросало свет солнца на второе, с отверстием в середине. После чего прильнул к окуляру подзорной трубы и манипулируя вторым зеркалом стал посылать солнечный зайчик в сторону отмеченного ранее ориентира. Через минуту он увидел в светлом небе над линией лесного горизонта слабые но ясно читаемые ответные вспышки.

Это в районе деревни Вача в сорока верстах к северо-востоку, растянутый тремя стосаженными веревками висел воздушный шар, на котором дежурили подопечные Васьки Каина. Прильнув к визиру в центре зеркала он тщательно настроил его положение. Убедившись что связь устойчива командир отряда принялся передавать сообщение. Он знал, что его доклад будет переслан таким же гелиографом в Павлово и через час, уже расшифрованным, ляжет на стол государя.

*****

Расплавленный воск зашипел в пламени свечи, на сложенное письмо упала первая капля. Я дождался пока на бумаге образуется целая лужица и запечатал послание собственной печатью с воющим волком. Устало откинулся на стуле, потер глаза. На сколько писем мне сегодня придется еще ответить? В папке на столе лежало с десяток документов.

— Ваня, где ты там?! — я позвонил в колокольчик. На мой зов в кабинет заглянул один из секретарей из казаков. Рыжий парень с веснушками по имени Емельян. Тезка.

— Дык, царь-батюшка, его светлость Почиталин в полки убыл — волнуясь, произнес парень — С Немчиновым жалование повез.

Вот уже Ваня и светлостью стал. Именно такое обращения я ввел при получении звании дьяка канцелярии. Вся эта эклектика с остатками старых званий из петровского табели о рангах, советскими символами в виде красного знамени, серпа и молота изрядно утомляла, а иногда и внезапно веселила, но казакам и крестьянам нравилось. У них появились собственные символы, которые они с удовольствием носили на одежде, рисовали на самодельных флагах…

— Отправь в Казань, Иоганну Гюльденштедту

— Ученому? — Емельян с любопытством посмотрел на письмо