Две стороны одной монеты (СИ)

— Думаешь, ты у нас самый умный? Избранный металлокинетик Эрик Леншерр! Вы только посмотрите! Пять минут назад проклюнулась мутантская сила, а он уже чуть ли не Землю в другую сторону вертит, спасает мир и раскрывает загадки тысячелетий.

— Я не выбирал себе такой судьбы, если хочешь знать! — он начинает злиться и думает, что лучше бы вовсе молчал.

— А мы, значит, выбирали? — они останавливаются у невысокого здания в спальном районе, окруженного небольшим садом. — Приехали. Пойдем, посмотришь, перед кем я отчитываюсь!

Эрик так зол, что хлопает дверью, едва не выбивая стекло, и идет прямиком за Рейвен. Вина мешается со злостью и обидой.

Они проходят через главные двери, и Эрик мельком замечает, что это хоспис. Рейвен незаметно для других меняет обличье в переходе и выглядит сейчас лет на сорок. Ее волосы коротким ежом топорщатся на затылке, а место кофты и джинсов занял строгий костюм.

Холл уныло пуст, и за административной стойкой пьют чай две девушки. При виде посетителей, они вскакивают со своих мест.

— Мисс Майерс, здравствуйте! — ее узнает одна из девушек, медсестра Джудит, судя по бейджу.

— Здравствуйте, могу я увидеть ее?

Рейвен не уточняет, кого хочет видеть, но ей отвечают. И Эрик понимает, что она здесь частый гость…

— Да, сегодня ей немного лучше. Она в своей палате. А мистер… — девушка кивает в сторону топчащегося позади Эрика, осматривающего белые больничные стены.

— Он со мной, мой друг.

Медперсонал не выглядит довольным, но выбора нет, и Эрик проходит следом за Джудит и Рейвен. Они оказываются у одиночной палаты в конце коридора первого этажа.

— Стой тут, мудак. Думаю, и отсюда расслышишь, как я нашептываю своей тете наши секреты! — она рычит шепотом, чтобы не услышала медсестра, и заходит внутрь.

Косматая старуха, одетая в цветастый халат, сидит в инвалидном кресле у окна и смотрит на ворон, заполонивших ветки садовых деревьев.

Гнев Эрика окончательно сдувается, давя горечью на сердце. Это не то, что он хотел бы видеть сегодня: как лидер их группы, стальная Рейвен, опускается на одно колено перед инвалидной коляской и нежно берет за руку пожилую женщину.

— Здравствуй, тетя Энни. Это я, твоя Малышка Рейви…

Женщина переводит взгляд на Рейвен и глупо улыбается, кивая ее словам.

— Да, Рейви, конечно, я приеду на Рождество. Передай маме, что я привезу ей тот красный плед, который она просила.

Эрик уходит на улицу, оставляя их наедине, и садится на скамью. В парке гуляют несколько пациентов. Кто-то ходит в одиночестве, кого-то сопровождают нянечки.

На душе паршиво, и логические доводы о том, что он должен был проверить, не работают. Что дальше? Поедет домой к Хэнку, чтобы узнать настоящие ли его родители, а не прикрытие?

Своей запиской Шерон просила его быть осторожней — и только. А не развивать паранойю… Эрик прикрывает глаза рукой и думает, что ужасно хочет вернуться в университет. Просто вести лекции и проверять работы студентов, отвечать на их тупые вопросы и спрашивать у других преподавателей, если самому что-то непонятно. Вставать в восемь, обедать в два часа дня, в выходные ездить на конференции или заходить к матери на чай. Неужели он когда-то считал эту жизнь скучной и однообразной? Ха! Сейчас он понимает, что это было самое лучшее время в его жизни. Когда все было понятно, предсказуемо и можно было спросить у кого-то совета, помощи.

Сейчас некому сказать Эрику, прав ли он в своих поступках. Не ошибается ли он, делая тот или иной выбор? Где ему искать ответы?

Он хочет поговорить с Чарльзом…

Ему самому смешно от этих глупых мыслей. Ждать помощи и совета от того, кто сам не знает, что делать, и держится лишь благодаря надежде на Эрика.

Эрик хочет, чтобы кто-нибудь взял под контроль его эмоции, его разум, его жизнь и сказал ему, что делать дальше. А он мог бы просто отдохнуть…

Слышны шаркающие шаги, и какой-то дед с тростью садится на скамью рядом с Эриком. Он кряхтит, охает и тяжко вздыхает, усаживаясь. Эрик думает, что нужно уйти и не мешаться, но тут старикашка решает завести разговор.

— Вот, я всегда говорил, что так будет!

Эрик молчит. Ему и так тошно и не хочется слушать бредни какого-то старика. Но тому безразлично, отвечает собеседник или нет.

— Была жена моя жива, не верила! Сыну говорил — он не верил мне. А погляди теперь что? То-то и оно. Вот же.

Эрик незаметно закатывает глаза, но пока Рейвен нет, решает, что хуже от болтовни не будет.

— И что ж случилось?

Старикашка оживляется, видя, что его слушают.

— А-а-а, интересно, значит, почему все так сложилось!

— Почему бензин дорожает и люди Америки живут в долг?

— Ха-ха. И еще раз, ха, молодой человек. Думаете, я не знаю, что на самом деле происходит? А я знаю. Говорю, что знаю. А вы мне не верите, — старик уже повернулся к нему всем корпусом, его взгляд, слегка безумный, скользит по парку, периодически возвращаясь к Эрику.

— Может, если вы расскажете, о чем говорите, я вам и поверю, — Эрик смотрит на часы. Рейвен нет всего семь минут, а ощущение будто целую вечность.