Две стороны стекла

О чём я думаю? Они — взрослые люди, да и я уже всё понимаю, немаленький. Что уж там? Мне теперь, что же, меч свой между ними класть? Я усмехнулся своим мыслям.

Я долго не мог заснуть, всё думая и думая о том мире. Что, собственно, осталось у моего отца сейчас? Поддержку своего покровителя — герцога Рикарда — он потерял, сам сейчас в королевской опале, что у него осталось-то? Ну, замок, титул, свои вассалы, бароны эти его, что на совете были… Но понравится ли этим баронам тоже королевская опала? Не начнут ли они себе другого господина искать? Бросят все они отца моего… Вот и всё.

Ну, это я, конечно, преувеличивал, все не разбегутся, они отца уважают и любят. Я тоже его по-своему уважал и любил. И он победил! Как можно наказывать за победу? И этот король ещё… Подло так Вирага подставил… Всю семью нашу, весь род! И что у отца осталось-то? Кто остался?

Я вспомнил, как дорожил он своими детьми, для него ведь дети всегда на первом месте были. Хоть и строго он обращался и с Вирагом, и с Агнес, но я видел, что он их любит, переживает за них.

И что теперь? Элека свидетели забрали три года назад, Вирага вот только, Агнес вышла замуж и уехала в земли графского сына куда-то на восток, по-моему. И даже я сбежал сюда. С кем остался мой отец? Один в пустом Лоранде! При всей его любви к детям он остался один…

И я вспомнил его слова, что так удивили меня: «по семье соскучился»…

Конечно! Вот, чего ему сейчас не хватает! Любви, заботы, чтобы рядом кто-то был… Любящая жена, детишки… Жена у него пять лет назад умерла, а он так и не женился больше, а ведь в опале ещё не был и мог посвататься к любой девушке из хорошей семьи. Он — жених видный, и богатый, и с титулом, ну, возраст уже, конечно, но, как мать говорит: его же не варить…

Я усмехнулся. А он ведь сказал, что не хочет больше жениться. Поэтому свою старую любовь и вспомнил? Нарисовался — не сотрёшь!

Но после всех своих раздумий я понял, он пришёл не за мной. Он просто пришёл. Пришёл, чтобы побыть в кругу семьи, пообщаться с кем-то родным, почувствовать рядом любовь и заботу близкого человека. Он же один теперь! У него никого не осталось!

Я и мама… Мама и я…

Ну и оставался бы здесь! Зачем ему тот мир? Нафиг ему тот пустой Лоранд? Что мы здесь, картошки ему не найдём, борща не наварим?

Я аж усмехнулся в подушку от этой мысли. Она ведь любит его, она его столько лет ждала. Может, она и достойна, и заслужила этого своего женского счастья.

Блин, я бы даже смирился, я бы не трогал его, пусть тоже радуется в кругу семьи. Может, и он этого тоже заслуживает. Если она его так любит, я бы им не мешал. Подумаешь, я полдня на занятиях, пусть что хотят, то и делают. Все мы — взрослые люди. И я их понимаю.

На этой мысли я, наверное, и уснул. И мне снился Лоранд и мой брат Вираг, и какие-то кони, и сражения, но мне часто теперь снились такие сны. После того, что я пережил, и не удивительно.

Я думал о Вираге. Почему его забрали, я догадывался, но смириться с этим не мог. Я не хотел жить и знать, что он там, что он среди них, что его превратят в подобие Отца Иллара или даже Отца Бертока. Он будет следить за жителями какого-нибудь замка или городка, доносить вышестоящему свидетелю. Он никогда не создаст семьи, он получит другое имя и забудет всех своих близких, он никогда больше не примет участие в бою, и у меня не будет брата, как нет сейчас этого Элека. Нет…

И отец не смог вернуть его, он смирился, он отдал свидетелям уже второго сына, обрекая себя на одиночество и забвение. Он хотел забрать меня у матери, оставить её одну, но судьба распорядилась иначе. Она наказала его самого. Он планировал уронить род Сандора, но обескровили его самого. Он собирался забрать меня у матери, а остался сам один на весь свой Лоранд. У него было два сына, а он захотел ещё и меня, ведь три сына лучше двух! А теперь у него нет никого. Он один…

Я думал об этом, неторопливо бредя по улицам города. Утром я после завтрака ушёл в город, мне хотелось побыть одному, а ещё мне хотелось оставить их вдвоём, пусть говорят, пусть смотрят друг на друга, они, и правда, не виделись очень давно.

После майских праздников улицы сияли чистотой. Цвела сирень и одуванчики, зелёная трава газонов вдоль улиц поднимала настроение. Городские воробьи смело шныряли почти под самыми ногами. День воскресенья был хорошим, светило солнце, и только на душе моей было невесело.

Я всё думал о том мире зазеркалья. Отец принёс мне оттуда плохие новости. Лучше бы я всего этого и не знал. Но я ведь сам расспрашивал его об этом, он бы, может быть, сам мне всё и не рассказал.

Я прогулялся по набережной от парка и до площади Ленина, всё смотрел на сверкающие на солнце застройки китайского берега на той стороне Амура. По реке курсировал пограничный катер. Я стоял и думал о своём.