Две стороны стекла

Я тоже сел за стол и протянул руку, ожидая в молчаливом жесте, когда отец догадается и отдаст мне нож. Мы сидели через стол друг от друга и смотрели: я на него, а он на меня. Граф медленно протянул мне нож рукоятью вперёд, и я занялся нарезкой хлеба, а потом будто ненарочно убрал нож со стола в мойку, чтоб под руками не лежал.

Первую тарелку мать поставила ему, всё время она что-то говорила и говорила, про погоду, про новости из телевизора, про то, как здорово, что сегодня выходной. Я не слушал, если честно, я всё время следил за отцом. Я всё ждал от него подвоха, что в каждую секунду он выкинет что-нибудь. Но он неторопливо хлебал борщ и не сводил взгляда с матери, хоть она и сидела сбоку от него.

Я видел, как они переглядываются, как школьники, как студенты влюблённые, особенно она. Он-то ел, просто улыбался ей глазами, а вот она порхала, как весенняя бабочка вокруг. Ах, соль подать! Ах, добавочки! А может, бутылочку «Кагора» припрятанного откроем? Ах, не хотите! Ты ж, наверное, за рулём!

Ага, за рулём он! Чего? Кобылы? Какой ему руль?

Меня аж передёрнуло, и я не выдержал:

— Мам, сядь и ешь нормально! Что ты как… — я не договорил, встретив прямой взгляд отца на своём лице.

— Ты сам ешь! — сказал мне прямо.

— Я ем.

Он согласно кивнул несколько раз и добавил к сказанному:

— Вот и молодец, ешь дальше.

А мать воскликнула:

— Как же так получилось-то, а? Как же мы встретились с тобой? Столько лет прошло! А у тебя ведь сын! Смотри, какой вымахал, третий курс заканчивает! Ты ведь и не знал, правда? Бернат? Ведь не знал же?

Он помолчал, с улыбкой разглядывая её лицо, а потом ответил негромко, сдержанно:

— Я искал тебя… Тогда… Я был в этом… — потерялся на миг, но быстро нашёлся, — в вашем Новосибирске. Искал тебя. А ты уехала. И не сказала, куда. Мне в театре сказали лишь, где-то на Дальнем Востоке. Ты должна была оставить мне, куда поедешь… место…

— Адрес, — подсказала она ему нужное слово. — Но я же не знала, что ты надумаешь искать меня. Мы же не договаривались. Помнишь? Ты помнишь Прагу? Карлов мост? И Влтаву на рассвете? Ох, Бернат, я же даже не думала, что ты будешь искать меня, искать в России… Ты же торопился домой. Помнишь?

Я следил за его лицом. «Помнит. Всё он помнит. Ему отец тогда дома невесту уже подыскал, и свадьба, поди, уже была на носу, вот он и торопился. Зачем только мать здесь искал? От молодой жены в Россию потянуло? Или старая любовь не ржавеет? Хотел двумя семьями пожить? Чтобы жёны, детишки и там, и тут были? Да только она уехала и адресок не черканула, и меня в себе увезла… Ты и не знал ничего… Пока я в Лоранде не объявился…»

Папаша чёртов!

«Мама, открой глаза! Он меня у тебя забрать хотел! Хотел оставить рядом с собой, чтобы ты одна осталась! А ты перед ним… ты вокруг него вьёшься…»

Я резко поднялся из-за стола и убрал пустую тарелку в мойку. Я злился на всё и на всех, особенно на него.

— Кто чай будет? — спросил через зубы.

— Все! Зачем спрашиваешь, Арсений? Конечно же, все! — Голос матери восторга полон, подожди, ещё петь начнёт от полного счастья.

Я налил кружку и первой поставил ей, вторую — себе, и только третью — ему. Не собираюсь я, как она, вокруг него прыгать. Ещё чего, не дождётся. Похлебал борща, сейчас чайку попьёт и пусть проваливает.

Я сам выставлял к чаю печенье, конфеты, варенье и краем глаза видел, как они вдвоём сидят и смотрят друг на друга. Вроде, взрослые люди, обоим за сорок, столько лет прошло… Я вздохнул.

Я допивал свою кружку чая, когда в комнате моей зазвонил телефон, и я ушёл к себе. Ладно, чёрт с ними, пусть побудут одни, пусть говорят, о чём хотят, мне всё равно. Если он думает забрать меня с собой — то не угадал.

Я пытался читать учебник, но в голову ничто не шло. Я думал об отце, о том, что случилось. Почему он пришёл? Больше двадцати лет прошло с того момента, как он был в нашем мире. Что же сейчас заставило его вернуться? Вряд ли я. И вряд ли она. И вряд ли даже мы вдвоём.

Я хотел поговорить с ним о другом, меня интересовало то, как закончилась битва, где сейчас Вираг, чем живёт весь их мир? Это с матерью у них далёкое прошлое есть, есть, что вспомнить, а между нами, им и мной, только эта битва и его мир…

Я начал искать в телефоне, пролистывал старые и новые фото. Когда вернулся в октябре, я нашёл у матери и сфотографировал себе старое фото отца из Праги. И сейчас я искал его. Куда я его засунул? Может, на SD-карту? Чтобы случайно не удалить. Точно! Вот она!

Я развёл пальцы, увеличивая фото на экране. Качество, конечно, хреновое, что говорить. Он был на фотке в три четверти и смотрел на кого-то, кто стоял рядом. Я видел, что глаза его смотрят в сторону. Он будто говорит кому-то что-то, это видно по губам, он не улыбался, он не позировал фотографу, он случайно попал на это коллективное фото. И какой же он здесь молодой! Сколько ему? Он говорил тогда в Лоранде, ему не было и двадцати, когда он познакомился с матерью в Праге.