Две стороны стекла

Она тоже студентка. Но у неё уже был парень, и мы просто остались друзьями, иногда перезваниваемся и болтаем вот так вот в троллейбусе, если вдруг попадаем на один маршрут. И вчера, когда траллик остановился на остановке, и створки дверей распахнулись, я краем глаза всего лишь глянул в дверь на людей на остановке. Да! Как я не заметил этого раньше? Почему внимания не обратил? Верку слушал? Она мне про свой предстоящий экзамен говорила. Может, поэтому?

А он стоял и смотрел на меня в двери. На нём была лёгкая куртка-ветровка и руки в карманах. Серьёзное лицо и взгляд задумчивый. Может, мне показалось, что это был он? Ну, не может он тут быть!

Мой отец… Граф Бернат из Лоранда…

Я тогда внимания не обратил, да и его потом другие пассажиры заслонили, но, видно, где-то засело оно всё же на подкорке, потому что потом я не домой пошёл, а к старому дому.

И только сейчас понял, почему меня потянуло к нему.

Нет! Это не может быть он! Ему попросту нечего тут делать! Он двадцать лет в наш мир не ходил, да и в нашем городе до этого не был ни разу. С чего бы вдруг? Что ему делать здесь сейчас? За мной пришёл? Отомстить?

Да нет же! Не станет он!

Мне просто показалось. Вот и всё! Просто показалось.

Я включил воду побольше и промыл станок, умыл лицо и мокрыми руками загладил волосы назад. Нашёл на полочке лосьон после бритья и нанёс на лицо. Блин! Больно-то как! Шикнул через зубы невольно. И ещё раз мельком глянул в туалетное зеркало.

Ненавижу я их, эти дурацкие зеркала!

Вернулся в комнату свою и засел за учебники. Мать была где-то на кухне, но меня не звала, обиделась. Весь завтрак выговаривала мне по мелочи, то то не так, то это, а потом вообще к окну отвернулась. Я вот и решил побриться, чтобы меньше у неё было поводов ко мне цепляться. Скоро будет обед, посмотрим, поможет ли?

Я раскрыл учебник, но задумался о другом. Прошлое не отпускало меня никак.

В ту октябрьскую ночь мы с Эвартом добрались до моего дома, моя мама сама открыла нам. Она была такой, как я видел её тогда в маленьком карманном зеркальце в Лоранде: в халате и с полотенцем на голове. Для неё, наверное, прошли минуты, а для меня — месяцы.

Я, конечно, удивил её. Удивил своим внешним видом, изменившейся причёской и щетиной на щеках. У меня появились шрамы, которых утром ещё не было. Она удивлялась потом ещё не один месяц, всё задавала вопросы и обижалась на то, что я отшучивался и уклонялся от ответов.

Она вызвала по телефону знакомого врача, и тот приехал ночью осмотреть меня и Эварта. У меня были побои лишь, да кровь из разбитого носа засохла на лице, одна тревога для матери лишняя, и всё. А вот с Эвартом было куда серьёзнее. После боя у него осталась колотая рана в боку, а я даже не знал об этом, да и он ни разу не говорил. И два ещё порядочных удара по голове, один был от меня, кстати. Но в те минуты это было уже неважно.

Этот врач всё ворчал, что надо «Скорую» вызывать и отправлять Эварта в больницу, но я не соглашался, а Эварт всё время что-то бубнил на непонятном никому, кроме меня, языке. Врач промыл ему раны, обработал, зашил, что мог, даже без анестезии, наколол антибиотиков, оставил таблетки и ушёл.

После всех этих манипуляций Эварт спал, как убитый два дня. А потом начал задавать вопросы. Эти два дня, пока он отсыпался, я отвечал на вопросы матери. Она сразу заметила, как я во всём изменился, пришлось наплести ей, что я связался с ролевиками, и мы выезжали на природу, ну, и в том же духе… Она, конечно, удивилась, как можно покалечить друг друга до такой степени в ролевой игре? Эварта я представил как своего товарища из другого города. Обещал, что, как поправится, он уедет домой.

Но она была актрисой и, посмотрев на наши мечи и кольчуги, сразу сказала, это не бутафория, это всё реальное оружие, и ждала от меня ответа. Я уже и не помню, что я ей плёл. Но это были цветочки. Потом проснулся Эварт, и вот тут мой мозг чуть не взорвался. Вопросы-вопросы сыпались на меня со всех сторон. Эварт всё хотел знать.

Мы подолгу торчали с ним на балконе, чтобы мать не слышала, и говорили-говорили-говорили. Мне пришлось рассказать ему всё: о зеркалах и их свойствах, о моём отце, двадцать лет назад побывавшем тут, о моей матери, о том, как я появился в мире Эварта. Я не хотел лгать ему. Он помнил меня с первого дня, как я появился там, он видел меня в моей одежде, он знал, что я имел непонятное лекарство, которым помог барону Эрно. Он в те дни отвечал на мои глупые вопросы. Теперь настала пора мне отвечать на его вопросы.

Он рассматривал город и всему удивлялся. Я поил его чаем, учил чистить зубы и включать телевизор. Он удивлялся всему, что видел и узнавал: холодильнику, водопроводу, туалету, электрической плите, лёгкой и тёплой одежде… Это я ещё не выводил его в город!

По-русски он заговорил только на пятый день, намного позже, чем я, когда попал к ним, он и сам удивился этому. Он разговаривал с моей матерью, задавал вопросы и ей, а та удивлённо смотрела на нас двоих и спрашивала меня украдкой несколько раз:

— Так откуда, говоришь, он? — И делала один вывод: — Странный парень, однако…