Две стороны стекла

— Не полностью, конечно! За всё надо платить, я тебе уже говорил об этом! Но, видимо, сам мир стремится к равновесию…

— Конечно! — воскликнул я. — Потому что все эти переходы неестественны! Это неправильно! Сам мир против… Так не должно быть! Я не должен был сюда попасть! Как это вообще получилось? Неправильно это…

— Просто получилось — и всё! — негромко, но твёрдо он перебил меня, и я примолк на время, а отец помолчал и добавил: — Мир возвращает немного телу, но не сознанию…

Я медленно кивнул, сейчас граф сказал о том, о чём я уже сам догадался. В памяти сохраняется всё, что видел и знал, огромное пережитое прошлое в сознании помолодевшего тела спрессовывается, уплотняется, и память воскрешает всё, будто ты пережил не одну и даже не две жизни.

Интересно, какие сны снятся моему отцу? Что бластится ему, когда он смотрит в пространство или на огонь, как мой дед когда-то? Что он видит? Красивые места, знакомых людей, уникальную архитектуру культурных памятников прошлого моего мира?

Я бы свихнулся, ей-богу! По нему же психушка плачет, а он тут, граф, понимаешь. Сидел бы в «дурке» и какому-нибудь дипломированному специалисту в белом халате рассказывал о своих приключениях… Ему место не здесь! Он уже, наверное, ненормальный…

Я тоже таким вернусь? Буду сидеть с отсутствующим видом как последний наркоман? Молчать, и каждый вопрос будет доходить до меня, как до утки на седьмые сутки? Так, да? Все вокруг будут считать меня тормознутым и спрашивать, на чём я сижу? Ну уж нет, я так не хочу…

— Зачем я вам тут? Для чего? Я не могу быть заложником и не могу стать наследником, для чего тогда вы держите меня?

— Ты — мой сын.

— У вас есть Вираг!

— Я найду ему жену, и он пойдёт своей дорогой. У меня останешься только ты…

— Для чего, — я усмехнулся, — скрашивать старость?

— Почему бы и нет… — Граф улыбнулся и отпил из своего кубка разбавленного красного вина.

Что бы он ни говорил сейчас и каким тоном, я не верил ему. Почему? Даже не знаю, будто на каком-то интуитивном уровне, что ли. Плохо верилось мне в то, что он говорил. Он был слишком серьёзным, чтобы я был нужен ему лишь для того, чтобы скрасить одинокую старость. Чувствовал я здесь какой-то подвох, вот чувствовал…

Может быть, когда-нибудь я и смогу понять причину этого, зачем я нужен был своему отцу. Что он затевает? Неожиданно вдруг проснулась отцовская любовь, и граф решил держать меня рядом? Как бы не так…

Мы оба помолчали, и я первым спросил:

— Когда будет эта ваша война? Её не избежать, да?

— Война… — задумчиво повторил отец. — Война будет… Это зависит от графа Сандора, от его обиды за сына… Он уже прислал мне гневное письмо. О-о, — протянул с улыбкой. — Граф требует вернуть ему сына или отдать обратно Агнес… Агнес, конечно, никто ему не вернёт… Думаю, это будет поводом к войне. Так что война будет, её не избежать, да. Сандор сейчас уже собирает своих вассалов, готовит войска, так что…

Я не дал ему договорить — перебил, спросив о том, что было мне интересно:

— А Патрик? Что будет с ним?

— Патрик? — Граф удивлённо вскинул тёмные брови. — Зачем тебе Патрик? — Нахмурился недовольно. Видно, мой интерес его озадачил, а ведь Вираг меня предупреждал: отцу это не понравится. — Я не понял тебя…

— Просто, получилось так, что Агнес освободили, а Патрика — нет. И что теперь? Теперь его убьют, да? Он же заложник, а заложников обычно убивают… Когда граф Сандор начнёт войну, его сына убьют…

— Никто его не убьёт!

— Но и не освободит?

— Конечно же, нет!

— Почему? Это несправедливо! — Я аж подался вперёд ему навстречу.

Отец вздёрнул подбородок и посмотрел на меня сверху, он даже выше ростом стал как будто, так выпрямился на своём стуле. Это меня насторожило. Я понял, отцу моему не нравится тема этого разговора.

— Почему ты так переживаешь за Патрика? Он — сын моего врага, он — сын графа Сандора.

Я не знал, что ответить ему на это. Пуститься в долгие, пространные объяснения про гуманизм и толерантность? То, что ценно в моём мире, в этом мире не стоит ничего. Отец этого не поймёт, хотя он долго жил у нас и общался с моей матерью довольно близко. Да уж, ближе некуда…

И я решился объяснить ему свою точку зрения:

— Вы же долго жили у нас, вы должны понимать… У нас всё совсем не так, как здесь. У нас все говорят о правах и свободах, у нас запрещено насилие над человеком, у нас нельзя заставлять кого-то заключать брак без его согласия, нельзя удерживать против воли в плену или под арестом. Только преступников, только по закону и только после предъявления обвинений…