Две свечи

Он вышел из комнаты. Ксюша слышала, как грохнула задвижка ванной, и затем полилась вода. Она, не теряя времени, зажгла обе свечи, раздернула шторы, затем скинула тонкий, кружевной пеньюар и нырнула под простыню. Минут через пять вернулся Николай. Его бедра были обернуты полотенцем, могучие плечи в пламени свечей отливали бронзой. Он показался Ксюше таким ослепительно красивым, что она зажмурилась, опасаясь ослепнуть.

Николай с удивлением оглядел комнату.

— Ух ты. Здесь, будто в гробнице какой-то. Ты любишь свечи?

— Обожаю. Чего ты ждешь, иди сюда.

Он шагнул к кровати, но вдруг остановился.

— И шторы ты забыла закрыть. Эта луна, прямо, как чья-то физиономия. Я задерну, чтобы не подглядывала.

— Оставь. Мне так нравится.

— Да? Ну хорошо, будь по-твоему. — Наконец он очутился рядом с ней в постели.

От него пахло свежестью и прохладой, но прохлада стремительно уступала место знакомому испепеляющему жару страсти.

«Все, — подумала Ксюша. — Я все исполнила, как сказала Иоанна. Теперь я ничто. Пылинка в его руках. Ева из ребра Адама».

Она закрыла глаза. Она ничего не делала — лишь плыла и плыла в космическом лабиринте звезд, лавируя между ними, подобно хвостатой комете. Ее несли бережно и торжественно, как несут хрустальную мечту, несбыточную и оттого еще более прекрасную…

О, да, это была незабываемая ночь. И даже тревожная, с кровавым отливом луна не в состоянии была помешать ее красоте и гармонии. Потрескивая, догорали свечи, но не угасало желание…

Уже на рассвете Ксюша не выдержала утомления и задремала, хотя поклялась до этого, что не сомкнет глаз. Когда она проснулась, луны не было. Вместо нее в окно светило яркое, веселое солнце. Съежившиеся огарки свечей темнели в подсвечниках.

Николай полулежал рядом, опершись на руку, и, казалось, грезил наяву. Взгляд его был туманным и загадочным, во всяком случае, совсем непривычным для Ксюши. Она робко подняла на него глаза.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — произнес он, продолжая пребывать в собственных мыслях.

Ксюша не знала, как ей быть дальше. Как узнать, свершилось или нет волшебство? Вдруг Николай удовлетворил свое желание и теперь благополучно уйдет к Ольге? Она решила идти ва-банк.

— Ты вчера звонил Ольге?

Он кивнул.

— Что ты ей сказал?

— Что еду к отцу.

— Ясно. — Ксюша поворочалась, удобней устраиваясь под одеялом. — И… что теперь? Мы едем на работу?

— Да, — проговорил Николай рассеянно. — Да. — Он вдруг нагнулся к самому ее лицу. В глазах у него зрела решимость. — Послушай, Ксеня. Слушай и не удивляйся.

— Не буду, — шепнула она, вжимаясь в постель от страха услышать что-нибудь ужасное, смертельное для себя.

— Ты была права. Я не пробовал любить тебя. Не давал себе. Боялся. Или… черт знает, что еще. — Он криво усмехнулся. По виску его снова тонкой струйкой тек пот.

— Теперь попробовал? — осторожно спросила Ксюша.

— Теперь да. И мне… мне мало того, что было этой ночью.

— Как тебя понимать? Ты хочешь еще?

— Да, хочу, хочу. Хочу быть с тобой, всегда, все время. Но… — Николай сокрушенно помотал головой. — Но я ума не приложу, как быть с Ольгой.

— Раньше надо было думать, — невольно вырвалось у Ксюши.

Она торжествовала победу. Ей хотелось кричать воинственными криками индейцев, разрисовать лицо разноцветными полосами и прыгать до потолка.

— Да, верно. — Он коснулся губами ее щеки. Потом скользнул чуть ниже. Нашел ее губы.

Поцелуй был сладким, как мед. Когда-то давно, когда Ксюше было лет восемь или девять, отец возил ее с собой к другу в деревню. Тот держал пасеку. Ксюшу поразил гул роящихся за сеткой пчел. Так мог гудеть груженый самосвал. А потом приятель отца надел специальную маску и полез в это пчелиное логово. Ксюша от страха даже глаза закрыла. И не открывала до тех пор, пока перед ней не поставили свежие, только что вырезанные соты.

— Попробуй, — сказал пасечник.

Она попробовала. Мед был сладок и таял во рту. Никогда она не ела столько меда, вдоволь, до ломоты в челюсти. Сейчас, целуясь с Николаем, она испытывала то же восхитительное ощущение.

— Я хочу тебя, — произнес он, обхватывая ее плечи. — Никогда никого так не хотел. Ты… ты просто ведьма какая-то.

— Я ведьма, — жмурясь от наслаждения, пробормотала Ксюша…

…Они едва не пропустили тот момент, когда нужно было уходить на работу. Вскочили, как безумные, наскоро заправили постель и, не успев даже чаю выпить, выбежали из дому.

Всю дорогу в троллейбусе Николай обнимал Ксюшу, крепко прижимая ее к себе. Ее голова лежала у него на плече. Она ни о чем не думала. Ей было так хорошо, так спокойно, легко и приятно, все тревоги и страхи куда-то улетучились.

— Ты иди одна от остановки, — сказал он, когда они подъехали к спорткомплексу. — Я позже подойду.

— Хорошо. Как скажешь. — Она поцеловала его на прощанье. — Когда мы увидимся?

— Сегодня. Я приду к тебе так же, как и вчера.

— Как мне общаться с Ольгой?

Он на мгновение задумался. Потом произнес твердо.

— Общайся, как ни в чем не бывало.