Две тайны Христа

А был ли возможен кратковременный альянс Петр-Павел, и что мог оставить он в душах этих двух лидеров? Не следует обольщаться фразой «пробыл у него», в данном контексте это скорее означает «у него, в Иерусалиме, в его епархии», где угодно, но не дома. Петр достаточно жестокий, как и любой вождь, пусть даже первой весьма любвеобильной христианской общины. Он политик, привыкший решать многочисленные текущие вопросы. Приютить в своем доме человека, 3 года назад приветствовавшего убийство Стефана, ярого гонителя общин? Во имя чего? Чтобы ослабить свое влияние на общину? Петра никак нельзя упрекнуть в легкомыслии. Скорее наоборот: он был не очень скор на решения, но последователен. Приютить в своем доме человека, о котором Варнава говорит, что он осознал и раскаялся? Нет и еще раз нет. Другое дело встретиться с Павлом. Это его долг, долг вожака любой биологической популяции первым встречаться с неизвестностью. Возможно, их встреча произошла в Иерусалимском храме, возможно, еще где-нибудь на нейтральной территории. Не суть важно. Они стояли, потом сидели, наверняка настороженные, и вели малозначащие беседы. Вероятно, только во второй или в третий раз Павел начал излагать свое видение Христа. Петр, образ Спасителя для которого был не навеянным собственным воображением, а фотографией — яркой, блестящей — был запечатлен в мозгу, вряд ли пришел в восторг от излияний Павла. Страсть и ярость Павла, скорее, насторожили его. Возможно, по собственной инициативе, а может быть, и с подачи Петра другие апостолы не пожелали встречаться с Павлом. Он не мог быть своим для Петра, он был из чужой стаи, и эта чужая стая была его — Павла. Но Петр сразу же, неважно — в первую или вторую встречу, осознал, почувствовал всю силу внутреннего огня этого совсем еще молодого человека, он понял его огромную пользу для движения, для новой веры. У них не было общих воспоминаний и общих целей. У каждого из них был в душе свой бог, и он вел их разными тропами. Оба понимали, что отъезд Павла — это лучший вариант. Непринципиально, чья это была мысль, оба понимали необходимость отъезда, и Павел уехал. Уехал в вечность.

Это была просто иллюстрация метода, не более. Теперь обратимся к одной из самых замечательных и самых трагических, как нам кажется, ошибок Ренана.

Желание сделать из Павла усердного посетителя Иерусалима, побудившее автора приблизить срок его прибытия в Иерусалим и удлинить продолжительность первого пребывания там после обращения, по-видимому, навело его на мысль приписать апостолу одним путешествием больше. По его словам, Павел пришел в Иерусалим с Варнавой, чтобы доставить пожертвования верным во время голода 46–49 гг. (Деян. 11:30). Между тем Павел категорически утверждает, что в промежутке между путешествием, которое имело место спустя 3 года после его обращения, и путешествием, где решился вопрос об обрезании, он не был в Иерусалиме. Другими словами, Павел, безусловно, отрицает все путешествия в Иерусалим, кроме описанных в Деяниях (9:26 и 15:2). Если бы, вопреки всякому смыслу, мы стали отрицать тождественность путешествия, описанного в Послании к Галатам (2:1 и след.), с путешествием, описанным в Деяниях (15:2 и след.), то и тогда получилось бы не меньшее противоречие. «Потом, спустя три года (после обращения в Дамаске), — говорит Павел, — ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать… Потом через 14 лет я опять ходил в Иерусалим…». Возникает вопрос: считать ли начальной датой этих 14 лет обращение Павла или же его путешествие, которое последовало за обращением лишь через 3 года? Примем первый вариант, наиболее благоприятный для того, кто хочет отстаивать правильность рассказа Деяний. Все-таки осталось бы, по крайней мере, 11 лет, по Павлу, между первым и вторым путешествием в Иерусалим. Но, безусловно, не прошло 11 лет между событиями, рассказанными в Деяниях (9:26 и след.), и теми, о которых говорится в 11:30. Если бы, тем не менее, мы стали настаивать на таком утверждении вопреки всякой очевидности, то опять-таки попали бы в безвыходное положение. В самом деле, то, что рассказано в Деяниях (11:30), произошло около того времени, когда умер Иаков, сын Зеведеев, а смерть Иакова — единственная точная дата в Деяниях апостолов, так как она последовала незадолго до смерти Ирода Агриппы I в 44 г. Так как второе путешествие Павел предпринял, по крайней мере, через 14 лет после своего обращения, то в таком случае, если только действительно Павел совершил это путешествие в 44 г., его обращение должно было бы произойти в 30 г., а это — абсурд. Итак, невозможно серьезно говорить о путешествии, упоминаемом в 11:30 и 12:35 Деяний. Все эти скитания, очевидно, рассказаны автором весьма неточно[140].