Две томские тайны

И вот настал скорбный час, когда царю доложили, что на военном совете в Филях принято решение оставить Москву.

Что теперь делать, Александр Павлович не знал.

В императорской семье мнения разделились. Сестра Екатерина дала команду своим слугам паковать чемоданы, намереваясь отбыть в Тверь. Константин продолжал бубнить о непобедимости Наполеона и призывал брата одуматься, пока ещё не поздно, и заключить с французским императором мир на любых условиях, чтобы только спасти династию. Даже матушка, доселе всей душой ненавидевшая Бонапарта, после падения Москвы стала склоняться на сторону Константина. И только жена Елизавета (вот от кого царь никак не ожидал такого упорства!) продолжала верить в победу и призывала мужа к сопротивлению. Дни напролёт она суетилась и готовила бельё и одежду для раненых. Даже продала все свои драгоценности, а вырученные деньги пожертвовала на армию.

Государь колебался, не зная, чью сторону принять.

В Петербург прибыл личный посланник фельдмаршала Кутузова и поведал царю все подробности трагедии.

— Это было настоящее море огня, Ваше Величество. Такое не привидится и в страшном сне. Деревянные дома полыхали, как щепки. Пламя пожирало одну улицу за другой. Рассказывают, что сам Наполеон чуть не сгорел заживо в этом аду! Он кое-как по потайному ходу выбрался из Кремля к Москве-реке и укрылся в Петровском дорожном дворце, — рассказывал полковник завороженному царю.

— Но французы же цивилизованные люди! Как у них рука поднялась на такое святотатство? — недоумевал Александр Павлович.

Полковник смутился, но затем набрался смелости и сказал:

— Люди болтают всякое. Но есть сведения, что вовсе не французы виновники сего зверства. Имение графа Ростопчина Вороново находится довольно далеко от Москвы, но оно тоже сгорело дотла. А на руинах враги обнаружили послание, написанное на большой доске по-французски. Оно гласило, что граф долгое время украшал эту местность и счастливо жил здесь в кругу своей семьи. А теперь все жители покинули её. И хозяин сам поджёг свой дом, чтобы враги не осквернили его своим присутствием. И везде они встретят впредь только пепел. Говорят, что Наполеон даже отправил эту доску в Париж как доказательство варварства русских. Французы пытались тушить пожар, но у них ничего не получилось. Ведь все пожарные насосы из Москвы заранее вывезли. Они расстреливали поджигателей. В назидание другим вешали их тела на площадях. Но златоглавая столица всё равно продолжала гореть. И теперь врагам в ней поживиться нечем.

Царь закрыл глаза и еле слышно прошептал:

— Оставьте меня, полковник. Я хочу побыть один.

Александр видел воочию, как в языках пламени плавились купола церквей, слышал, как в чёрном дыму тревожным набатом звучал колокол. И ему подумалось, что, может быть, это и есть пришествие Антихриста, знаменующее конец света.

Дверь тихонько отворилась, и, осторожно ступая, в кабинет вошла Елизавета. Она подошла к сидевшему с закрытыми глазами мужу и положила перед ним на стол книгу.

Он разлепил веки, увидел её и прошептал:

— Москва сгорела. Что делать, Лиза?

Царица провела своей мягкой рукой по высоким залысинам мужа и, не говоря ни слова, взглядом показала на стол и направилась к выходу.

Александр Павлович посмотрел на толстый фолиант.

Это была Библия.

Её страницы были аккуратно заложены закладками царицы. Царь открыл наугад священное писание.

«Но хотя бы ты, как орёл, поднялся высоко и среди звёзд устроил гнездо твое, то и оттуда Я низрину тебя, говорит Господь».

Дальше ещё: «Погибели предшествует гордость, падению — надменность».

— О Господи, слава тебе! Ты из слепца сделал меня зрячим! — воскликнул Александр и лихорадочно зашептал, перелистывая одну страницу за другой: — Это же прямо про него… про него… Про Наполеона… Он не внял Твоим предостережениям, Господи, и возгордился своим величием. И Ты его покарал, лишил разума. Он же теперь в ловушке. Что он будет делать в сгоревшей дотла Москве накануне холодов без пропитания и тёплой одежды? Он попался! Попался! Спасибо тебе, Господи, что избрал меня, грешного, орудием своего возмездия строптивому гордецу, преступившему все Твои и мирские законы.

«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю», — прочитал царь на последней заложенной женой странице Библии. И тотчас рухнул на пол, обратившись лицом к висевшей в красном углу иконе Казанской Божией Матери.

Впервые на тридцать пятом году своей жизни царь страстно, с истинной верой, исходящей из самых глубин его души, молился Богу.

«Он попался! Попался!» — продолжал твердить про себя, как молитву, Александр, лакею же громко крикнул:

— Пригласите полковника!

Когда посланник Кутузова переступил порог царских покоев, он не узнал своего государя. Перед ним стоял совсем другой человек. Решительный и целеустремлённый.