Две Цены

Демонесса проехала перед расступившимися рыцарями и посмотрела на молодого феларца, увидев которого здесь Карнаж бы изумился до глубины души. Это был тот самый молодой парень, которого «ловец удачи» пощадил на Большом Северном Тракте. Отцовские доспехи оказались великоваты, но рука в латной рукавице крепко сжимала стяг, пусть из нее и текла кровь. Вернувшись домой и купив лекарства больной матери юноша не нашел дома своего родителя. Однако вскоре стяг Братства Черных Псов был передан ему вместе со словами правды о родителе. И теперь светлые волосы юноши трепал свежий утренний ветер на этой последней дороге.

Жашка подняла ларонийский медальон и протянула к раненой руке. Рыцарь испустил вздох облегчения, смущенно поблагодарив. К нежданной целительнице потянулись многочисленные руки, также просившие о помощи перед последней битвой. Когда с этим было кончено, старший из рыцарей, который приветствовал демонессу, воздел клинок в воздух:

— А теперь и вы полюбуйтесь на очередную глупость, госпожа! Как десяток молодых людей ринется за вас в безнадежный бой, зная, что никто не поднимет потом их мечи с земли, потому что никто не узнает, а узнает — не поймет, за что они пали! Об одном молю, успейте! Пусть наша гибель хотя бы не будет напрасной.

С последними словами, издав боевой клич, клин черных рыцарей ринулся на блестящее латами воинство, преграждающее живой стеной путь к переправе…

— Они двинулись на нас! Их… Их всего тринадцать! — возвестил гвардеец, озадаченно приподняв шапель.

— Глупцы, — отчужденно произнес восседающий на белом в яблоках скакуне, рыцарь. Он повернул голову к солдату, который ожидал приказа атаковать. Тот вздрогнул — глаза рыцаря были перевязаны куском белой ткани, седые волосы спадали до плеч, тонкие губы, обрамленные бородой, порывались отдать приказ, но на лбу сложились морщины и слова застыли на языке.

Один из рыцарей, державшийся позади слепого магистра Белых Волков, подъехал к другу и со вздохом произнес:

— Пора, Адлер. Покончим с ними и вернемся в обитель. Надо собрать всех, кто еще остался в ордене, сообщить о том, что Черные Псы пали и объявить о роспуске.

— Я знаю, друг мой, — ответил магистр и, вскинув голову, добавил, — но разве это не безумство, скажи мне? Своё мы повоевали и знаем, и видели… Что они хотят этим доказать? Они же ещё так молоды!

— Впервые слышу от тебя жалость к еретикам, Адлер!

— Ты называешь этих молокососов еретиками, которые даже не могут построить феларский «клин» и сбились в итоге в ларонийский убийственный «клюв»? Оставь это инквизиторам. Это не делает тебе, старому волку, чести.

Рыцарь почтительно склонился. Он не спросил, каким образом магистр узрел боевой порядок Черных Псов. Не в первый раз слепой вожак Белых Волков показывал свой дар видеть больше, чем могут иные зрячие, слышать то, что многие не слышат и считать наперекор высшей воле там, где, казалось бы, само Провидение все давно решило за людей. Адлер часто говорил, что их миссия кончится в новое время, когда, казавшиеся бесконечными, войны закончились. Так же, как почили ордена охотников на ведьм, убийц магов и кланы истребителей неупокоенных тихо растворились где-то в феларских горах.

Сначала король передал Белых Волков в подкрепление инквизиции, искусно скрывая от старых и преданных воинов истинную причину, которую те услышали лишь от наследника. Уклончивые слова о том, что век человека короток на этой земле, не утаили от рыцарей истинной причины — в ордене действительно оставались одни старики. Пусть опытные, однако годы не щадили никого, даже если он сражался с крестом на кирасе. Орден, как дряхлого пса, выгнали из ветхой конуры и отправили умирать на дорогу.