Две Цены

Белые Волки упорно держались вместе какое-то время, пока им не прислали августейшую просьбу уничтожить Черных Псов. Неожиданно в руках Адлера оказались вскопом все нужные сведения, целая кипа бумаг, которые писарь еле успевал прочитывать господину, как инквизиторы уже присылали новые. Все тайные убежища, оружейные, полевые госпиталя, агентурные цепи, и без того хлипкие после войны, оказались в руках слепого магистра. Где же все это было раньше, когда он, Адлер ещё не лишился зрения? Когда они рубились с черными рыцарями грудью в груди? Ответ, нехотя брошенный ему, оказался неожиданным — чернокнижники Каменного Цветка, наконец, поделились архивами. Что даже не озадачило инквизиторов. Похоже, Белых Волков бросали в последний бой, раз уж они никак не хотели умирать сами. Конечно, они уничтожат Черных Псов. Всех до единого! Разорвут глотку этой проклятой собаке, которая бродила по людским королевствам и пособничала демонам, чернокнижникам, друидам-отступникам и некромантам. Однако, чем больше псов с разорванными глотками падало к лапам волков, тем больше начинал осознавать Адлер тайную суть этого поручения. Не потому лишь, что только его орден способен был справиться. О, нет! А потому, что никто больше не хотел брать на себя роль чистильщиков, палачей, которые должны были передушить щенков, что только и остались, по чести говоря, от давно убитого войной Черного Пса. Наивные, они многим мешали своими метаниями, точно слепые кутята, в поисках наследия и цели погибших отцов. Помогая то одним париям, то другим, без ясной цели, выгоды и смысла.

— Гвардия и стражи границы могут отступить к форту! — громко объявил магистр. — Ваше дело охранять королевство, наше — стеречь веру! Не будем смешивать сегодня одно с другим!

— Уберите рогатины! Никто не упрекнет нас в недостатке благородства! — добавил старый друг Адлера, опуская забрало и подавая слепому рыцарю огромный меч с золотой восьмиконечной звездой на перекрестье массивной гарды.

Солдаты многозначительно переглянулись. Кто-то прошептал:

— Вот уж чудят старички.

Ему вторили:

— Зато мы не замараемся. Делаем как велено.

Горькая усмешка пробежала по губам магистра. Остатки ордена все же троекратно превосходили противника, на взгляд простого обывателя, а о рыцарской чести эти пехотинцы с алебардами наперевес, изо дня в день стоявшие здесь на страже, как истуканы, и толиеи понятия не имели.

— Люди не простят нам гибели этих юнцов, — глухо произнес Адлер.

— Знаю, но половина дела уже сделана, — ответил рыцарь, — и никто, кроме нас, его не закончит.

— Ан гард! — три десятка мечей взмыли в воздух, встречая рассвет.

Земля затряслась от грохота копыт, готовясь к тому взрыву криков и лязга стали, что прозвучит через мгновение.

Белым Волкам был отдан приказ магистра не зверствовать и, по возможности, брать пленных и выходить раненых, если кто-то выживет, пусть даже Черные Псы дорого заплатят за свое поражение. Ходили слухи, будто среди юнцов оказывалось много детей дворянской крови из южного Фелара. Последних, кто ещё мог продолжить род.

И вот они схлестнулись, в ярости кромсая друг друга, проламывая латы чеканами и обрушивая на шлемы шестоперы… Крик. Полный глубокого отчаяния из уст застывшего посреди общей каши белого волка — с откинувшегося в седле черного пса слетели шлем и койф, выпустив ворох каштановых волос. Молодой человек оказался северянином, хотя считалось, что черные рыцари поголовно южане. Дядя в каком-то нечеловеческом вопле выкрикнул имя племянника и через мгновение рухнул на землю, сам сраженный влетевшей в щель между панцирем и шлемом шпагой.

Адлер ощутил присутствие чернокнижницы слишком поздно, когда «клюв» успел глубоко засесть в их ряды. Он пытался пробыться к ней, опрокинув не одного юнца, но вороненые латы надежно закрывали демонессу.

Жестокий бой был не долог. Кольцо Белых Волков сомкнулось вокруг вороненых лат. Едва Черные Псы окончательно увязли, как над их головами с грохотом пронесся раскат магии из самой сердцевины построения…

Поднимаясь с земли, оглушенный магистр даже не сомневался, что приказы о милости к псам были отданы впустую. Молодые воины несли за плечами собственную смерть, которая теперь ковыляла к границе, поддерживаемая уцелевшими телохранителями.

То, что выбило магистра из седла, лежало у его ног. Он услышал хриплый выдох и кашель. Адлер склонился. Его руки начали обшаривать это нечто и зарылись в копну мягких волос. Слепой рыцарь кое-как опустился на одно колено возле Черного Пса.

— Лекаря! — крикнул магистр. — Сюда, скорее!

— Не нужно, — твердо прошипел молодой воин, притянув к себе обломок древка с изодранным стягом. Он прижал ткань к груди и, со стоном перевалившись на бок, вперил мутный взгляд в лицо Адлера:

— Только не сообщайте матери.