Две тысячи лет истории Англии

Однако агитировать за парламентскую реформу было непросто. В ноябре 1819 г. парламент принял серию ограничительных законов, известных как «Шесть постановлений», по которым власти на местах получили право разгонять собрания, если на них сошлось более пятидесяти человек, а также обыскивать частные дома по подозрению хозяев в хранении оружия. Запрещались уличные шествия с транспарантами и знаменами, издатели должны были нести ответственность за публикуемые материалы вплоть до тюремного заключения или высылки в каторжные колонии. Были также введены налоги на издание газет и брошюр, чтобы сделать радикальные издания недоступными для большинства нации. Эти драконовские законы, равно как и постепенное оживление промышленности в 1820-е годы, способствовали относительному затуханию социальных протестов, но, когда в 1830-е годы в Британии разразился новый экономический кризис, требования о проведении парламентской реформы зазвучали с новой силой.

Наконец 7 июня 1832 г. парламент одобрил билль о реформе, который с этого момента стал законом государства. За счет снижения имущественного ценза избирательными правами стали пользоваться в три раза больше британских мужчин – 670 тыс. человек (до реформы избирательным правом обладали только 220 тыс. британцев). Кроме того, было упразднено 55 «гнилых местечек», еще 30 получили право выдвигать в парламент только одного депутата. Одновременно в Лондоне и других крупных промышленных городах страны было создано 42 новых избирательных округа, а графства получили возможность дополнительно посылать в парламент еще 65 депутатов. Итак, реформа 1832 г. дала избирательное право 670 тыс. человек из 14 млн населения страны. Не представленными в палате общин остались беднейшие слои, и прежде всего промышленный пролетариат.

Вскоре на политической арене Великобритании появилось новое общественное движение, направленное на дальнейшее углубление парламентской реформы, – чартизм. Название этого движения происходит от слова charter – «хартия, грамота, петиция».

Главным идеологом чартистов, представлявших свои просьбы в парламент в виде хартий в 1839, 1842 и 1848 г., был Уильям Ловетт (1800–1877). Основные требования чартистов заключались в предоставлении избирательного права всем мужчинам, достигшим совершеннолетия, введении ежегодных всеобщих выборов и тайного голосования. Чартисты стремились к тому, чтобы избирательные округа были равными по числу выборщиков, требовали отмены закона, по которому депутатом парламента мог стать только владелец частной собственности, а также предлагали выплачивать депутатам палаты общин жалованье, чтобы неимущие, вошедшие в состав парламента, могли заниматься политикой, не думая о хлебе насущном.

Предназначенные парламенту петиции были подписаны миллионами людей, принадлежавших к самым разным сословиям, – от королевы до последнего нищего. Хартию 1839 г. подписали около 250 тыс. человек, под хартией 1842 г. стояло уже 3 млн подписей, почти столько же чартистов подписало документ 1848 г., но, поскольку правительство угрожало применить силу для разгона шествия, которому надлежало доставить петицию в парламент, требования чартистов так и остались мертвой буквой. Однако со временем, в 1867 и 1884 годах, положения хартии были учтены в соответствующих поправках к закону о выборах.

Введение и гуманизация фабричных законов

Среди бедных слоев населения обычно было отдавать детей «в люди» в самом нежном возрасте. До промышленного переворота детский труд традиционно использовался на шахтах, а маленькие, худенькие мальчики становились трубочистами. Трудно сказать, какая из этих работ была более тяжелой. В шахтах дети в буквальном смысле света белого не видели, зарабатывали профессиональные шахтерские болезни, получали травмы и увечья, и мало кто из этих маленьких тружеников имел шанс дожить хотя бы до зрелого возраста. Мальчиков-трубочистов также подстерегали традиционные для их ремесла легочные заболевания, многие из них погибали от рака. Ежедневно занимаясь каторжным трудом, ползая изнутри по закопченым дымоходам, несчастные дети содержались при этом впроголодь, ибо упитанный ребенок не подходил для такой работы.

С появлением машинного производства детям стали предоставлять работу на фабриках – их физических сил вполне хватало, чтобы управиться с обслуживанием станка. Но по окончании рабочего дня, длившегося как минимум двенадцать часов, у бедняг едва хватало сил добрести до дома, и нередко можно было увидеть, как измученный маленький труженик устраивался на ночлег прямо на улице, засыпая, что называется, на ходу. Сну не мешали ни сырость, ни стужа. Понятно, что последствия таких ночевок сказывались на здоровье маленьких рабочих, а о больничных листах в те годы даже не мечтали: кто не работает, тот не ест.