Две византийские хроники Х века

44. Но неприметно для себя самого я, возлюбленные дети, далеко отклонился от подобающего в таких случаях и примешал к своему плачу многое, что совсем сюда не идет. Ведь я сражен горем, и общая для всего города погибель побуждает меня против воли оплакивать этот злой час и нашу беду. Кто, если бы он и обладал каменным сердцем, в горестях, подобных вашим, не оплакивал бы себя и своих близких, раздавленных тяжестью несчастия? Однако бог всегда желает и дает людям только то, что устрояется к их же благу. Нам, наверное, за прегрешения наши предназначен такой плачевный конец, — и вот заслуженная расплата уже у всех перед глазами и жестоко разит мечом наши сердца. Но справедлив допустивший это и уготовивший нам вынести насильственное расставание с телом и претерпеть кару за прегрешения по всей строгости грядущего суда. Будьте поэтому стойки духом, уповая только на него, ибо он один может отпускать грехи, совершенные на земле. И, если суждено пострадать за веру, пусть не вырвется у нас ни единого стона, пусть не убоимся мы плотской смерти, которую, если и не в таких муках, каждому все равно суждено претерпеть, исполняя предначертанное природой. Расставаясь с жизнью, да возблагодарим бога, дабы умереть с надеждой на загробное блаженство». Такими словами мой отец приуготовлял всех нас к страшной смерти и внушал нам решимость.

45. Пока все это говорилось и мы, обнявшись, прощались друг с другом, появилась большая толпа врагов; эфиопы, совершенно голые, с обнаженными мечами в руках, неслись вперед, оскаливая зубы, подобно диким кабанам. Остановившись здесь, они начали с того, что зарубили тех, кто вместе с нами бежал от коварно запертых ворот и находился теперь вблизи стены. Им не оставалось ничего другого, как подставить голову под меч палача и приготовиться к удару, мы видели это страшное злодеяние. Если убийцу трогала покорность человека, не сопротивлявшегося гибели, он наносил смертельный удар и этим скорее освобождал его от мучений, если же его каменное сердце не смягчалось и он желал насытить свою ярость, еще больше распаляясь при виде мучений своего пленника, постепенно отрубал ему члены и заставлял несчастного пережить ужас множества смертей. В этой густой толпе ничего не было слышно, кроме звона мечей и бульканья крови, льющейся из ран.

46. Вскоре все эти люди лежали бездыханные — зрелище, достойное стенаний и плача. Когда же очередь дошла до нас (варвары заметили, что мы притаились в укреплении), все они, как один бросились туда, предвкушая легкую добычу. Приблизившись к нам, они, однако, замедлили свой бег. Ведь мы были отделены от них упомянутой уже мною башней, через которую следовало пройти, чтобы добраться до нас; ее пол был некогда выстлан бревнами, а теперь прогнил от времени, провалился; и ступать по нему было опасно, потому что в целости остались только два средние бревна, по которым варвары могли пройти лишь с величайшим риском. Наши враги, увидев это опасное место, убоялись, как бы, когда они будут на середине пути, не-обнаружилось, что мы устроили здесь ловушку, чтобы сбросить их вниз, так как башня была высокой и падение грозило тяжелыми последствиями. Творящий чудеса господь внушил им такие мысли. Ведь если бы эфиопы сразу, как только они приблизились к нам, без колебания отважились перейти по бревнам на нашу сторону, мы погибли бы так же, как и те, кто пал на наших глазах. Пока враги стояли в нерешительности, мы побороли страх и стали думать, нельзя ли чем-нибудь Помочь делу. Я, как только мог, быстро выскочил из своего укрытия, презирая смерть и забыв о том, что мгновенье назад свершилось на моих глазах, бросился к входу в башню, собираясь по бревнам перейти туда, где стояли варвары. Увидев, что я, безоружный, смело приближаюсь к ним и спешу что-то сообщить, они в свою очередь подошли и, став друг за другом рядами, движением протянутых вперед рук показывали, что готовы мечом поразить меня. Когда и это не заставило меня оробеть (ум мой был занят только тем, что я собирался сказать), один из эфиопов, самый бесстрашный и дерзкий, превосходящий их всех ростом, приблизился ко мне и пытался ударить мечом по голове. Я поднял руки и сказал: «Не делай этого, потому что лишишь и себя и своих товарищей больших денег».