Две занозы для босса

– Да, Паша немного помогал, но я его рисовать не стала.

– Почему?

– У него должна быть своя Маргарита, а это наша, – девочка произнесла слова заговорщицким шепотом, обняла меня за шею. На ней было красное платье, как на рисунке, а светлые волосы заплетены в красивые косички. Такая маленькая, хрупкая.

А еще у моей дочери глаза цвета неба и ямочки на щеках. Почему я раньше так редко заострял на этом внимание?

– Тебе здесь нравится?

– Очень. Пойдем сегодня купаться?

– Вода холодная.

– А бассейн?

– Бассейн можно, только нужно нагреть воду.

Софи так неожиданно прижалась, а потом поцеловала в щеку, что я растерялся.

– Что это? – маленькие пальчики коснулись ранки на нижней губе. – Стивен укусил? А пошли кушать сырники со сгущенкой, Маргарита приготовила, есть еще каша, а на обед будет курица.

– Пошли.

Ну, это просто не жизнь, а курорт: все включено, плюс каждая килокалория на своем месте.

Цветкова стоит вполоборота у плиты, в одной руке лопатка, другой, как в замедленной съемке, она заправляет за маленькое ушко светлую прядь волос, поднимает на меня свои серо-голубые глаза, нежно улыбается, а меня торкает второй раз.

Эта картинка, все вокруг – словно так и должно быть. Все идеально, совершенно, и на ней синий сарафан, как на рисунке дочери.

Но я так и не услышал ее ответ на Пашкин вопрос.

Глава 21

Маргарита

Так, Цветкова, соберись.

Это твой босс, и нечего на него смотреть как на кусочек вкусного пирожного. Вообще, я к сладкому вроде как равнодушна. Но в памяти так свежи воспоминания о его поцелуе…

Не наглого Павла, с его позерством и пиханием в меня языка. А тот, спонтанный, которым Михаил пытался унять женскую истерику. Да, всего лишь истерику и тем способом, что первый пришел на ум.

Мужчина.

Мягкий, но требовательный поцелуй, на языке едва уловимый привкус кофе. Ну, а потом, моя естественная реакция и уже другие ощущения. Господи, я укусила своего шефа! Меня должны за это уволить.

Зачем я вообще это сделала, может, стоило расслабиться и получить удовольствие? Вот та, другая девушка, не Маргаритка, а Марго, как меня называет мама, пытаясь сделать тверже и сильнее, именно так бы и поступила.

Переворачиваю на сковородке сырники, Паша ковыряется в телефоне, задает странные вопросы о моем отношении к своему брату, фоном в гостиной включен телевизор. Ночью после ухода Михаила – вот, теперь и по отчеству называть его как-то неловко – я снова пыталась заснуть, но больше думала, а мысли были разные.

Но он такой милый, даже забавный, сам так испуганно выглядел, а потом, словно смущаясь, ушел. Все утро мои мысли занимает только босс, как дебютантку, что привезли на бал, и там ее впервые пригласили на танец.

Чувствуя чей-то взгляд, обернулась, заправила за ухо волосы, встретилась глазами с Михаилом, улыбнулась, а в груди сердце так часто забилось, прыгнуло куда-то в горло, и перехватило дыхание.

Нет, Цветкова, нет.

Он шеф, начальник, босс, он мой руководитель и работодатель.

Серые глаза, на лоб упала отросшая челка, Михаил без футболки, в одних джинсах. А когда мужчина подходит, продолжая меня рассматривать, берет сырник из тарелки, наконец вижу его татуировку на правом плече.

Это голова волка на фоне неба с рваными облаками и полной луной. Очень красиво и так реалистично, так и хочется провести пальцами, чтоб убедиться, что это всего лишь рисунок.

– Вкусно.

– Что?

– Вкусно говорю.

– Спасибо.

Откуда во мне столько смущения?

– Я сказал что-то не то?

– Почему?

– Ты покраснела.

– Жарко. От плиты жар. Михаил Дмитриевич, я тут подумала, что, скорее всего, мои услуги в роли няни уже не нужны, вы здесь, а я могу выйти на работу.

– Нет.

Ответ категоричный, Михаил ест уже третий сырник, смотрит в глаза, тщательно пережевывая, опускает взгляд ниже шеи, я смущаюсь еще больше. И зачем я только надела этот сарафан? Грудь слишком открыта, а еще плечи и руки.

– Нет?

– У нас договор.

– На словах.

– Ты мне не веришь? – вопросительный взгляд, четвертый сырник пропадает из вида, он так подавится, если будет есть всухомятку.

После неудачного романа с Эмилем я вообще мало кому верю, но Вишневскому о моем печальном опыте в любви знать необязательно. И он прав: у нас сделка хоть и голословная, но я как-то не верю в нее.

– У меня не было выбора, это шантаж. И еще: хочу, чтоб вы знали, – мой тон меняется, потому что я не стану растекаться лужей у ног пусть и такого симпатичного молодого мужчины, прекрасно оценивая свои шансы, которых нет. Ищу взглядом Софи, девочка со Стивеном скачут по Павлу, тот вроде бы счастлив. – Я присматриваю за вашим ребенком исключительно из симпатии к девочке, потому что хоть кто-то ей должен дать тепло и заботу, если родной отец занят чем-то другим. А о матери вообще ничего не известно. Вы знаете, что она даже говорить о ней не хочет, а вот о покойной бабушке вспоминает.

Убрала со сковороды последний сырник, выключила плиту, поставила тарелку на стол, а у самой внутри все сжимается. Сейчас он скажет, что это не мое дело, пошлет куда подальше – и будет прав. Это действительно не мое дело, а чужая семья и отношения – это вообще потемки.