Две жены для Святослава

– Но на Восточный Путь можно зайти не только через Альдейгью. Есть и другая дорога – через земли курсов. Там в Восточное море впадает река Дуна. Это большая река. Всякие люди уже не раз на ней воевали. Лет сто назад Эйрик конунг, из Упсалы, наш прадед, подчинил себе Финнланд, Кирьяланд, Эстланд, Курланд и многие другие земли дальше на восток. Потом Хреггвид, тот, что одно время правил в Альдейгье, – говорят, он тоже поднимался по Дуне. А последним, сколько я слышал, там брал дань Хрольв Пешеход. Если пройти по Дуне да самых истоков, то можно попасть в самое сердце Восточного Пути. В тех краях стоит вик Сюрнес, он на полпути от Альдейгьи до Кенугарда. От нас туда два месяца дороги. В нем еще совсем недавно правил наш родич Сверкер. Он был внуком самого Харальда Прекрасноволосого – через свою мать Рагнэйр, – но потом у него случилась война с Ингваром из Кенугарда, и теперь там живет брат Ингвара. Однако между Сюрнесом и морем по Дуне никаких конунгов нет. Там живут очень упрямые и воинственные народы, родичи курсов. Как ты говорил, Арне?

– Земгалы и латгалы они называются.

– Вот именно. У них нет своих конунгов, но и чужих они принимать не желают. Разве Эйрик не рассказывал тебе? Он ходил к ним походом в прошлом году. Ха! Хочет быть не хуже того Эйрика, я о нем упоминал, что владел теми землями. Он взял кое-какую добычу и договорился о дани, но только с теми, кто живет не далее двух переходов от моря. Скоро пойдет за своей данью. – Олав засмеялся, будто речь шла о детских играх. – Посмотрим, что привезет…

– Думаю, к йолю он привезет немало разных сокровищ, – предрек Рагнвальд. – Ведь на этот раз у него будет надежный спутник!

* * *

Часть поселений ливов на обоих берегах близ устья Дуны по прошлому году обязана была Эйрику данью, и на эту добычу Рагнвальд не претендовал. Двинувшись дальше, сразу наткнулись на войско земгалов: те ждали набега и за зиму подготовились. Они только не предвидели, что Эйрик придет не один и его войско окажется вдвое больше ожидаемого. Земгалы сражались отчаянно, но свеи и даны одержали победу, прогнали отступающих до города и вскоре захватили и его.

– Здесь не Страна Франков, – вздохнул Эйрик, осматривая первую боевую добычу. – Там, говорят, только зайдешь в церковь, и вот у тебя золота и серебра – на щите не унесешь. Шелковые одежды с золотом… А тут что?

Золото и серебро и впрямь под ногами не валялись: только у двух-трех женщин нашлись серебряные браслеты и застежки. Зато много оказалось бронзы, много мехов и шкур в домиках, обмазанных глиной. Ржи и пшеницы в ямах подле жилищ уже почти не осталось – как обычно в начале лета, – зато на лугах и в загонах у подножия холма немало обнаружилось и лошадей, на которых тут пахали землю, коров, овец и коз, некрупных длинноногих свиней.

– Зато пленных много. – Рагнвальд кивнул на толпу женщин с детьми, которых хирдманы загнали в угол городища. – Девки красивые, светловолосые. За них мы немало выручим. Можно каждую такую девку считать за золотое кольцо!

– Лучше бы это были золотые кольца! – Эйрик скривил рот, показывая желтые зубы. – С ними намаешься, пока увезешь и продашь.

– Заберем их в Бьёрко, там их живо купят сарацины.

– В Бьёрко сарацины не дадут по золотому кольцу. Чтобы получить побольше, надо сперва увезти их подальше. Хотя бы к вам в Хейдабьюр или в Дорестад. Ты же по-хорошему расстался с твоим родичем Харальдом и можешь привезти добычу туда?

– Конунг! – К ним подошел Вигго, сын Оддвара из Хейдабьюра. – Мы тут нашли их рабов, они были заперты, и среди них трое свеев. Один вообще в яме сидел! Мы его вытащили, говорит, в плену уже четвертый год. Видим – яма с крышкой. Фари, дурак, кричит: там золото! Поднимает крышку – а оттуда та-акая вонь! – Парень выразительно зажал пальцами нос. – Будто сам Фафнир нагадил!

– Это, должно быть, люди Гаути Костлявого, – прикинул Эйрик. – Он как раз три года назад пошел сюда воевать и не вернулся.

Он оказался прав: четверо свеев остались последними, кто уцелел из дружины одного «морского конунга», который хотел взять здесь добычу, но не рассчитал силы. Многие слишком полагаются на привычку к ним удачи, а она берет и отворачивается в самый неподходящий день. Четверо викингов, ранеными попавшие в плен, с тех пор пасли скот земгальского господина и стригли овец, а самый злобный из них то и дело оказывался в яме. Теперь, когда его извлекли оттуда, выяснилось, что земгалы из-за войны два дня забывали его покормить.

– Как же тебя звать, добрый человек? – несколько ошарашенно спросил Рагнвальд, увидев эту стоячую груду вонючего тряпья, увенчанную лохматой и бородатой головой. Покрытое морщинами лицо было цвета глины, а из свалявшейся – и шевелящейся – густонаселенной бороды щерились обломанные зубы.

– Хьёрт Синий я, – прохрипел «добрый человек». – Конунг, дай мне хоть какой завалящий топор, лучше тупой. И пусти вперед. Я буду глушить их топором, а потом рвать на куски.

Почему Синий, Рагнвальд даже не стал спрашивать. На скуле с левой стороны виднелся глубокий сизый шрам, изогнутый скобой, отчего щека заметно перекосилась.