Две жены господина Н.

Нет, этот Татаринов положительно считал всех вокруг идиотами. Неужели кто-нибудь ему поверит, что Ратаев, начальник особого отдела департамента полиции, руководитель заграничной агентуры, пусть даже и вышедший несколько месяцев назад в отставку, примется обсуждать подобные дела с каким-то приставом? Что за дикая чушь!

Но все же, чтобы не спугнуть Татаринова, Савин сделал вид, что верит всему.

— Николай, сегодня вечером на улице Шопена соберутся наши. Ты придешь, надеюсь?

— А кто там будет?

— Чернов, Тютчев и я.

— И больше никого?

— Никого. А кого ты хотел бы увидеть?

Татаринов не ответил на этот шутливый вопрос, но, помолчав, все же согласился:

— Хорошо, я приду.

В передней, провожая Савина, он заглянул ему в глаза и вдруг спросил:

— Боря, прости, но я тебя не понимаю. Вы все подозреваете меня в провокации, значит, думаете, что я в любой момент могу вас выдать. И ты не боишься при этом приходить ко мне на квартиру?

— Друг мой, для меня вопрос твоей виновности весьма сомнителен. Да и, кроме того, я счел своим долгом расспросить тебя о сведениях, касающихся Азеса.

— Но ты ведь не веришь, что Азес служит в полиции?

— Не знаю, что сказать тебе, Николай. Ничего не знаю… Ясно только, что в центральном аппарате партии есть провокатор.

— Ну что же, до встречи.

Николай протянул руку. Савин крепко пожал ее на прощание.

Выйдя из дома Татаринова, Борис поспешил на улицу Шопена.

Долли с Манасеенко уже скрылись из Варшавы. В полупустой неуютной квартире за столом, покрытым расстеленной газетой, сидела троица боевиков и баловалась пивком.

— Ну что же, орлы. Наш голубчик сегодня вечером должен залететь в наш силок. Пивом не увлекайтесь, сохраняйте твердую руку. Федор, ты поболтайся на улице, посмотри, как он войдет, не будет ли «хвоста», и все такое. Я уверен, что сегодня он никого не приведет — до сих пор мечтает отмыться от подозрений, но знаешь — береженого бог бережет.

Татаринов и вправду пришел к указанному дому один. Но, прежде чем подняться в квартиру Крамер, он остановил в воротах дворника и долго разговаривал с ним о чем-то. Болтавшийся на улице Назарьев наблюдал издали за этой беседой, но слов разобрать не смог.

Побеседовав с дворником, Татаринов повернулся и ушел, так и не поднявшись в квартиру, где ждали его убийцы.

— Догадался, сволочь, — вздохнул Калашник, глядя из окна вслед удалявшейся понурой фигуре Татаринова. — Рухнул наш план…

— Что значит — рухнул? Мы не можем допустить второго срыва, — вскинулся Савин. — И так уже Дубасова упустили. За каким чертом тогда нужна боевая организация, если она ни на что не способна?

— Но если Татаринов — агент полиции, он теперь попросит себе охрану и дело усложнится, — уныло проговорил Калашник.

— Пессимистам в наших рядах не место! Во-первых, что значит — если Татаринов агент? Не если, а агент! Агент! А во-вторых, какую охрану ему дадут — казачью сотню или артиллерийскую батарею? Даже если к нему приставят какого-нибудь шпика, наше дело эту охрану переиграть либо устранить! От убийства Татаринова мы отказаться не можем, стало быть, остается нам две комбинации на выбор — либо учредить за ним постоянное наблюдение и убить в удобный момент где-нибудь на улице, либо прийти к нему в дом и убить его там.

— И тот и другой план имеет свои недостатки, Борис. Учреждая за Татариновым наблюдение, мы должны держать в Варшаве, которая, позволь напомнить, находится на военном положении, как минимум трех человек, живущих по подложным паспортам, причем держать их здесь неопределенное время — реализация плана может затянуться. От этой квартиры скоро придется отказаться — соседи быстро сообразят, что никаких супругов Крамер, снявших жилье, тут нет… И потом Татаринов — человек опытный. Заметив за собой наблюдение, он может принять меры к аресту наблюдающих. Мы все будем подвергаться постоянному риску, а кроме того, убив человека на улице, не всегда удается скрыться. Кто-нибудь кинется вдогонку, в Варшаве на улицах полно народу — городовые, военные патрули, дворники, наконец, и у каждого дворника по свистку…

— Ладно, не нужно этих долгих трусливых разговоров о дворницких свистках. Значит, придется убить Татаринова, так сказать, на дому. Кстати, при таком варианте у нас больше шансов на бегство…

— Да, но убийство может произойти на глазах у родителей…

— Ну что делать, во всяком убийстве есть своя неприятная сторона. Зато не придется рисковать жизнью наших товарищей…

Глава 14

Декабрь 1906 г.

Это было волшебное Рождество. Сверкала елка, огоньки свечей отражались в хрустальных бокалах с шампанским и в Муриных глазах. На Муре было новое платье, купленное специально к празднику, и кольцо, которое Митя положил для нее под елку в маленькой нарядной шкатулке.

Кольцо Колычев выбирал сам в ювелирной лавке на Кузнецком мосту. Оно было сложной работы. Из двух золотых виноградных листочков, обнимавших палец, выглядывал продолговатый сапфир, а под ним несколько брильянтов соединялись в подобие грозди ягод. Мура, как только нашла подарок, сразу же надела кольцо на палец. Оно очень шло к ее изящной руке…