Две жизни де Вриса

Нанеся последние удары, де Врис снял зажимы с яиц и сосков УдарьМеня. Даже когда мазохист застонал от прилива крови, садист поднял трость.

Господи, он не сделает этого. Линдси непроизвольно скрестила руки на груди, сопереживая.

С блеском в глазах, де Врис ударил тростью по истерзанным соскам и яйцам УдарьМеня, а затем и по его стоящему члену.

Издав громкий мучительный стон, УдарьМеня кончил, трясясь так сильно, что сдвинул с места крест, и Линдси не могла сказать, был ли его оргазм вызван болью или удовольствием.

Когда УдарьМеня обмяк на кресте, Линдси обнаружила, что де Врис стоит в нескольких шагах от него, слабо улыбаясь… но не прикасаясь к мазохисту. Это выглядело странно. Когда Линдси кончала — во время каждого оргазма, — де Врис прижимался к ней, словно хотел впитать всем телом каждую дрожь, каждый ее вздох. Она облизнула пересохшие губы и отогнала эти мысли.

Действуя методично, де Врис освободил мазохиста и помог сесть на пол, набросив одеяло ему на плечи. Мягким тоном он предложил УдарьМеня бутылку воды и проследил, чтобы тот ее выпил.

Линдси нахмурилась, глядя на то, как он обрабатывает оборудование и собирает сумку, заботясь об УдарьМеня с той твердостью и добротой, с которой ее отец ухаживал за рожающей кобылой.

Лицо УдарьМеня выражало неприкрытое желание. Не считая стояка, ничего похожего де Врис не демонстрировал.

— Ты в порядке? — спросила Рона. За ее спиной стоял кто-то из обслуживающего персонала «Тёмных Небес».

— Я в растерянности, — прошептала Линдси.

— Неудивительно, — Рона сжала ее плечо. — Пойдем. Сцена окончена.

— Верно, — ее тело по-прежнему горело. Желая… кое-что и кое-кого, кого она не могла получить.

— Линдси, — напомнила о себе Рона. — Ксавье послал сюда за мной Мэри Энн. Он хочет, чтобы я осмотрела кровавые раны сабмиссива.

— Иди. Я скоро тебя догоню. — Как только она сможет заставить себя двигаться. Рона поспешила прочь за Мэри Энн, а Линдси повернулась обратно к сцене.

Помогая УдарьМеня подняться, де Врис жестом подозвал двух друзей мазохиста.

УдарьМеня покачал головой, прижал ладонь садисту к груди и, подавшись вперед, что-то зашептал.

Линдси вздрогнула, желая ударить мазохиста и оторвать ему руки.

Нет. Не мой. Де Врис не мой.

Де Врис нахмурился, на его лице было написано «ты-наверное-шутишь» выражение. УдарьМеня поднял руки, умоляя:

— Но, но, Хозяин. Я хочу…

— Нет, парень. Этого не будет, — де Врис повернулся спиной к УдарьМеня, и друзья мазохиста отвели его в сторону.

Остолбенев, Линдси уставилась на них. Что это было?

Закинув сумку на плечо, де Врис оглядел расходящихся зрителей.

О, черт. Линдси попятилась в сторону, отступая.

Но было слишком поздно. Его властный взгляд поймал ее и удержал на месте. Он оценивающе оглядел ее с головы до ног и вернулся к глазам. Прищурился.

А затем улыбнулся… словно выиграл приз.

О, это плохо. Линдси сделала вдох и заставила себя уйти. Я должна убраться отсюда. Я не смогу сделать это снова.

Она увернулась от Мастера, надевавшего упряжь на рабыню-пони, и вынуждена была остановиться перед сабой, опускавшейся на колени у ног своей Госпожи. Наконец, путь освободился.

Но в этот момент властная рука легла ей на плечо.

— Спешишь куда-то, зверушка?

Он развернул ее к себе, заставив встретиться лицом к лицу с ее самой чудесной мечтой, самой жестокой душевной болью. Серые, как вереск, глаза смотрели прямо в душу, и Линдси запуталась в собственных чувствах.

— Я… я просто смотрела, — когда она попыталась высвободиться, он усилил хватку. — Прости, если мое присутствие тебя побеспокоило.

Он погладил ее по щеке.

— Не-а. Хотя оно явно побеспокоило тебя. Я чувствовал жар, исходящий от тебя, прямо оттуда. Возбудилась, да?

Наверное, ему было слышно, как кровь бросилась ей в лицо.

— Я не…

— О, детка, — прошептал он. — Ты возбудилась, — он ухватил ее за подбородок, наклонив голову и неторопливо ее изучая. — Кажется, тебя возбуждает смотреть на то, как я причиняю боль кому-то, — его голос стал глубже и прорвался сквозь преграды, которые она возвела. — Да?

Не могу сбежать. Не могу дышать. Не могу врать. Только не ему. Даже позор и унижение, которые она сейчас чувствовала, не помешали ей кивнуть.

Он убрал руку, его серые глаза посветлели и приобрели зеленый оттенок. Резкие складки вокруг его рта смягчила улыбка. Черт побери, ее сердце могло сопротивляться его раздражению, его хмурым взглядам, ​​но не его улыбкам. Одним лишь выражением лица он стреноживал ее, как лошадь, не позволяя сбиться с пути, удерживая там, где к ней можно было прикоснуться.

Когда он взял ее за руку, она инстинктивно попыталась вырваться. Он лишь фыркнул.

— О, Южаночка, не стоит, — в его глазах пылал жар предыдущей сцены, и он намотал ее волосы на кулак. — Пойдем со мной.

— Нет, — прошептала она. Но он упорно продолжал идти. — Черт возьми! — она резко затормозила. — Стой!

К ее удивлению, он остановился. Не отпуская ее волос, он положил вторую руку ей на щеку, и сочетание контроля и нежности разбило ей сердце.