Две жизни

За этим и позвал? Поговорить напоследок захотелось? С кем еще ему разговаривать, не с Валей же.

— Что может выйти, Сережа? Ведь нет ничего, один треп.

— А ты хотел, чтоб сразу? Семьдесят лет уродовали людей, разрушали страну, и сразу? И то удивительно, сколько он за неполные два года сделал. Может сам так не хотел, а сделал.

— Да что сделал-то? Откуда у тебя вдруг такой энтузиазм?

— А то сделал, что назад в семидесятые годы уже дороги нет. Теперь либо вперед, либо в тридцатые. В тридцатые еще можно. Так что ты за него богу молись. Его скинут — Иоська быстро найдется, русский Иоська, почище грузинского.

— Куда вперед? Партия та же, система та же. Сколько мы пережили оттепелей, а где они?

— Эх, Борис Александрович, Борис Александрович! Всю жизнь смотрел, думал, а видеть не научился. Ты представь себе, что кто-нибудь захотел все переменить, под корень, чтобы в конце концов от этой идиотской затеи построить рай земной в соответствии с безграмотной марксовой демагогией и следа не осталось, с чего ему начинать? Точно с того, с чего Мишка начал. Без помощи партии партию не уничтожишь. Ты мои слова через три-четыре года вспомни. Тогда уже ясно будет: вышло или не вышло.

Сергея Ивановича как будто выключили. Задохнулся; умолк. Голова на бок, глаза закрыты. Еле слышным шепотом:

— Помолчим немножко, Боря. Устал.

— Может врача позвать, сестру?

— Не надо. Пройдет.

Прошло минут десять. Сергей Иванович открыл глаза, слабо улыбнулся.

— Глупости все это, Борька. И не очень интересно. Я ведь не за этим тебя позвал. Просто попрощаться хотел. Боялся, не успею. Ты на панихиду не приходи. Врать будут много. Иди теперь.

На панихиду Борис Александрович все-таки пришел. И на Новодевичье поехал.

У самого выхода с кладбища к нему подошел Андрей.

— Папа велел вам отдать этот портфель. Он говорил, вы знаете.

В портфеле кроме бумаг Бориса Александровича была еще папка с рукописями. К верхней обложке скрепкой пришпилена маленькая записка карандашом, неровным почерком.

Борис!

Я писал это последние годы. То ли поглупел к старости, то ли сентиментальным стал, но мне хочется, чтобы опубликовали. И под моим именем. Пусть увидят, что Сергей Лютиков не только чиновником был. Язык суконный, ты отредактируй осторожно. Если доживешь до времени, когда можно будет напечатать без купюр — сделай. Если увидишь, что не выходит (у Мишки не выходит) или что не успеваешь, отдай назад Андрею, пусть депонирует в стол до времени.

Сергей.

Глава XVI. ФЮРЕР И ВОЖДЬ

(некоторые выдержки из исторического исследования академика С.И.Лютикова. Опущены ссылки на использованные документы)

1.

Анализируя политические события, очень трудно ответить на вопрос: что такое хорошо и что такое плохо? Предвидеть более или менее удаленные последствия политических решений и действий невозможно.

Два примера.

Казалось бы, что могло быть хуже захвата власти нацистами в Германии в 1933 году? Обстановка в Германии была такова, что Веймарская республика не могла удержаться. В конечном счете вина за это ложится на Версальский мир, т. е. на «тигра» Клемансо, на Францию. Была альтернатива: Гитлер или Тельман, национал-социалисты или коммунисты. На выборах победил Гитлер. Что было бы, если бы победили коммунисты? Кстати сказать, это почти наверняка бы случилось, если бы не политика руководимого Сталиным Коминтерна, намеренно разрушившего блок коммунистов с социал-демократами, которые были для Сталина страшнее нацистов. Объединение двух фашистских режимов: советского образца, — России с огромными людскими и сырьевыми ресурсами и промышленной Германии, — стало бы для мира гораздо опаснее хрупкой оси Рим-Берлин-Токио. Естественный раздел мира: восток — русский, запад — немецкий, после ряда «Мюнхенов» неминуемо привел бы к войне, и сибирские лагеря получили бы еще десятки миллионов европейцев, страны которых прошли бы ускоренный путь от "буржуазной демократии" к "рабовладельческому строю без рабовладельцев". Захват Европы, Ближнего Востока и части Азии, кроме, может быть, Японии и некоторых районов Китая, потребовал бы десятка лет, после чего США заставили бы воевать и без Пирл-Харбора. Возник бы естественный оборонительный союз США, Японии и Латинской Америки. Глобальная война кончилась бы, вероятно, победой США и уничтожением жизни на половине планеты созданными в ходе войны атомными бомбами. Возможно не было бы направленного уничтожения евреев, но это многократно компенсировалось бы ненаправленным уничтожением людей, всегда сопровождающим становление нашего общественного строя.

Все это, конечно, фантазия, но ничуть не более невероятная, чем то, что произошло. Во всяком случае приход нацистов к власти в 1933 году нельзя оценивать в категориях "хорошо или "плохо".