Две жизни

По свидетельству личного представителя президента США Гарри Гопкинса, которого Сталин принял в Кремле 23 июля, Вождь был уже в хорошей форме и полон оптимизма. Он попросил Гопкинса передать президенту, что все идет хорошо, немецкое наступление на Украине выдыхается. Киев сдан не будет. Эти неосторожные слова о Киеве привели в конечном счете к потере около миллиона человек убитыми, пленными и ранеными. На следующий день начальник Генштаба Г.К.Жуков доложил Верховному Главнокомандующему И.В.Сталину, что армии Югозападного фронта надо уводить на левую сторону Днепра и сдать Киев. Сталин был в бешенстве. Жуков был немедленно снят со своего поста и назначен командующим Резервным фронтом, существовавшим только на бумаге. К этому времени Киев уже был почти окружен. Член Военного Совета Юго-западного фронта (иначе говоря, политкомиссар фронта) Н.С.Хрущев, не решаясь просить Сталина разрешить оставить Киев, обратился с просьбой об оружии. Наиболее близкий к Сталину в эти месяцы Г.М.Маленков передал Хрущеву совет вооружить киевский рабочий класс пиками. Безнадежность положения была ясна всем. В начале августа — Уманский котел, в котором Юго-западный фронт потерял 100 тысяч пленными, 300 танков, 800 орудий. После этого даже беспробудно пьяный командующий фронтом маршал Буденный решился просить Сталина отдать приказ об оставлении Киева. Сталин непреклонен. Буденный был немедленно снят и заменен Тимошенко. Назначенный Хрущевым командир новой 37 Армии генерал Власов удерживал Киев первую половину августа. Но уже 14 августа начальник штаба Киевского Военного Округа генерал Тупиков доложил в Генштаб о том, что начинается катастрофа. Он получил из Ставки выговор за паникерство. Через два дня Тимошенко совершил беспримерный по своему мужеству поступок. Он самовольно приказал Кирпоносу оставить Киев. Кирпонос потребовал санкции Сталина. Ее не было. Ночью 17 августа ворвавшиеся в город немцы схватили Кирпоноса и 800 офицеров его штаба. Почти все они и сам Кирпонос были убиты. Всего в киевском котле в плен попали 665 тысяч бойцов и офицеров советской армии.

Огромна вина Сталина в трагедии Ленинграда. В начале войны железнодорожные пути Украины и Белоруссии были забиты предназначенными для Германии поездами с продовольствием. Микоян приказал отправить их в Ленинград, где было много пустых складских помещений. Ленинградский «гаулейтер» Жданов обиделся: Ленинград не нуждается в подачках. Сталин отменил приказ Микояна. Когда положение Ленинграда стало угрожающим, Сталин послал туда Ворошилова. Как известно, единственной успешной боевой операцией этого маршала было выселение крымских татар в мае сорок четвертого. Уже 8 сентября Сталин направил в Ленинград Жукова с диктаторскими полномочиями и запиской Ворошилову: "Передать командование Жукову и немедленно вылететь в Москву". В эти дни Вождь снова в панике. Он говорит Жукову: положение почти безнадежно, если немцы возьмут Ленинград и соединятся с финнами, они ударят на Москву с севера. 13 сентября он приказал по телефону адмиралу Кузнецову затопить Балтийский флот. Кузнецов потребовал письменный приказ. Начальник Генштаба Шапошников подготовил приказ и передал его Сталину на подпись. Через несколько дней приказ был возвращен неподписанным. 15 сентября телеграмма Черчиллю — отчаянный крик о помощи: пришлите через Архангельск или Иран 25–30 английских дивизий, без этого мы разбиты.

В ленинградскую блокаду погибло 1300000 человек, почти в 10 раз больше, чем в Хиросиме.

Жуков остановил немецкое наступление под Ленинградом, но 30 сентября началась атака на Москву — операция «Тайфун». Немцы сконцентрировали огромные силы: около миллиона солдат, 1700 танков, 950 самолетов и 4000 орудий. 1 октября танковый корпус Гудериана прорвал Брянский фронт и 2 октября взял Орел. 6 октября были прорваны наши оборонительные линии под Вязьмой. В окружение попало 16 дивизий. Командующий Западным Фронтом Конев предупреждал о грозящей опасности и через начальника Генштаба Шапошникова просил Сталина разрешить отвести части к Гжатску. Отказано.

Уже к шестому октября положение на подступах к Москве стало катастрофическим. Когда вызванный вечером шестого маршал авиации Голованов вошел в кабинет к Сталину, Вождь не встал ему навстречу. Не поднимая головы, он повторял: "16 дивизий окружено. Что делать? Что делать?"

Седьмого октября Сталин велел вызванному из Ленинграда Жукову принять от Конева командование Западным Фронтом. До десятого октября Жуков метался по Подмосковью из штаба в штаб, пытаясь выяснить обстановку, найти сохранившиеся боеспособные части. Очень мешала присланная Сталиным комиссия "спасения Москвы" в составе Молотова, Маленкова и Ворошилова, передававшая невыполнимые приказы Вождя (например, немедленно передислоцировать к Можайску 5–6 дивизий, которых не было). Наконец, десятого октября Жуков принял командование Западным фронтом, сделав Конева своим заместителем. С этого времени началась вражда между двумя полководцами, умело поддерживаемая Сталиным на протяжении всей войны.