Двэйн

Меви долго сдерживалась. А тут на нее обрушилось все: и бытовая катастрофа дворового масштаба, и гнетущие мысли о собственной судьбе, и боль от ушибов о ступеньки. Слезы копились — они нашли выход. Она плакала, сидя в луже, попутно пытаясь отжать намокшие рукава платья и этими же рукавами собрать хотя бы часть пролитой воды.

Откуда-то сверху послышался мужской голос, произносивший не слишком-то понятные слова, среди которых было и знакомое:

— Go leor!

Прим. авт.: Хватит! (ирл.)

Две сильные руки взяли девушку за плечи и попытались поднять с пола. Не тут-то было!

Вэйлин в раздражении увещевал глупую девчонку — замолчать. Опухшее от слез личико не вызовет в Ингрен ничего, кроме бешенства, надо это понять, в конце концов!

— Хочешь, чтоб тебя побили?!

Девчонка поняла, но не то. Она быстро встала на колени и опустила голову, залопотав что-то по-своему, поспешно извиняясь и не замечая, что говорит слишком громко, почти кричит. В полумраке она приняла Вэйлина за одного из стражей при храме, которых боялась до икоты — шутовские зверские рожи поработали на совесть. Ваэрон тебя разрази, сейчас сбегутся все, кто поблизости! Вэйлин вторично попробовал поднять из лужи это легкое и тонкое тело:

— Не ори на весь двор! Я сейчас помогу тебе собрать воду!

Неизвестно, что подумала Меви. Она видела перед собой красивое лицо мужчины-фэйри, чья стальная хватка заставила ее испытать истинный ужас. Не иначе, этот фэйри решил взять ее силой… Госпожа утверждала, что никто не посмеет даже прикоснуться… Но вот один все-таки нашелся… Она начала осторожно вырываться, попутно стараясь не обозлить фэйри.

— Да хватит уже! Вот, смотри! — Вэйлин указал на свой ошейник. — Я не из хозяев, я такой же раб, как и ты! Успокойся!

До девушки постепенно начало доходить, что к чему.

Она судорожно вздохнула, перестала дергаться. Слезы были выплаканы, твердые руки фэйри перестали казаться капканом, из которого нельзя вырваться. Руки легонько сжимали, но не давили и не пытались удержать. Теперь Меви рассматривала лицо, оказавшееся столь близко. У фэйри не бывает усов и бороды, это она знала. Острые вытянутые уши, прижатые к голове, какие-то прекрасные, но нечеловеческие пропорции лица — этих фэйри зовут Темными, дроу… На темной коже был заметен минимальный бесцветный пушок над верхней губой, серые глаза смотрели пристально и — без гнева, злости, насмешки или безразличия. Фэйри совсем молод. Раб?.. Как так, разве всемогущие эльфы могут быть рабами? Но, видимо, могут. Друид в деревне Меви говорил, что теперь фэйри даже стали смертными, все в мире перевернулось с ног на голову — неужто грядут последние времена… И, вроде бы, он хочет помочь с ведрами?

Слова поспешных извинений сменились словами смущенной благодарности. Сноровки в действиях молодого фэйри было куда больше, чем у самой Меви. Только…

Только Вэйлин не учел степень влажности ступенек. По причине теплой погоды он ходил босиком, убрав башмаки куда подальше — для сохранности. Не заметив воды на ступеньках, он полетел по тому же маршруту, что и девушка ранее. В неприбранной луже оказались оба, да еще и в весьма двусмысленной позе! На беду, в башенку водонапорной машины пожаловал один из воинов Дила: сначала он услышал женские крики, потом — возню, но истолковал все по-своему.

На Вэйлина, лежавшего на личной рабыне госпожи Ингрен (она — с задранным подолом и оголенными ногами!), обрушился град ударов. Девчонка вывернулась и бросилась бежать с пустыми ведрами. Юноша только прикрывал голову руками, свернувшись в клубок: он прекрасно знал, что абсолютно бесполезно что-то объяснять и пытаться прекратить побои, попав под горячую руку хозяевам. Воин же попутно перечислил все его интеллектуальные особенности на том языке, который просто и доходчиво используют военные:

— Ты в своем уме?! Ты ее лапал?! Яйца у тебя лишние или что?!

Закончив вразумлять дурня, воин отдышался и поднял Вэйлина за шиворот, позволив отряхнуться:

— Вломил тебе за дело, для твоей же пользы, целее яйца будут. Что, баба нужна?.. Так скажи Дилу, для такого дела он тебя отпустит. Захочешь бабу — иди в Мит…

Юноша невольно дернул уголком рта, откуда вытекала струйка крови. Зубы целы, но губу он все-таки прикусил. Воин снова все понял неверно!

— Э, да ты, похоже, никому еще не совал… — сделал он поспешный вывод и отпустил ворот рубахи того, кого пытался учить жить вперемешку с колотушками. — Это поправимо, опыт — дело наживное.