Двенадцать

Грей ничего не ответил. Какое бы ни было настроение у Гилдера, похоже, к нему это никакого отношения не имело.

– Наверное, в целом все не так уж и плохо. Не могу сказать, что секс мне когда-либо приносил пользу. Однако даже теперь, спустя столько лет, я все еще думаю о ней. О мелочах. О том, что она говорила. О том, как солнце светило на ее постель. Наверное, по солнцу тоже скучаю.

Гилдер помолчал и заговорил снова.

– Я знаю, что она меня не любила. Одно большое представление, вот, что это было. Я это с самого начала знал, но признаться себе не мог. А вот теперь тебе рассказал.

Грей был совершенно ошеломлен.

– И зачем ты мне это рассказал?

– Зачем?

Гилдер прищурился и посмотрел на Грея.

– Это же очевидно. Какой же ты иногда тупой, извини меня. Потому что мы друзья, Лоуренс. Я знаю, что ты, наверное, думаешь, что я – худшее, что выпало тебе в твоей судьбе. Определенно так это и выглядит. Уверен, что с твоей точки зрения все это несколько нечестно. Но на самом деле ты просто не оставил мне выбора. Хочешь честно, Лоуренс? Как бы странно это ни звучало, ты у меня самый давний друг.

Грей снова сдержался и промолчал. Чувак явно спятил. Грей ощутил, как невольно напряглось его тело, натягивая цепи. Величайшее счастье в жизни, если не считать смерти, взять и оторвать Гилдеру голову, напрочь.

– А что насчет Лайлы? Я не хочу быть настойчивым, но мне всегда казалось, что между вами что-то было. Что особенно удивительно, учитывая твое прошлое.

Внутри его что-то сжалось. Он не хотел говорить об этом ни сейчас, ни когда-либо вообще.

– Оставь меня в покое.

– Ну не будь таким. Я просто спросил.

– А не пойти ли тебе на хрен?

Гилдер придвинулся к нему и заговорил тихо, заговорщицки.

– Скажи мне кое-что. Ты все еще слышишь его, Лоуренс? Говори правду.

– Я не знаю, о ком ты говоришь.

Гилдер укоризненно нахмурился.

– Ладно тебе, нельзя, что ли? Это так? Он настоящий? Вот, о чем я тебя спрашиваю. О том, что это не какой-то бред у меня в голове.

Он напряженно смотрел на Грея.

– Ты знаешь, что он сказал мне сделать, так ведь?

Похоже, нет смысла это отрицать. Грей кивнул.

– В целом, если принять во внимание все, как думаешь, это хорошая мысль? Мне кажется, что мне нужно знать твое мнение.

– А какая разница, что я думаю?

– Не надо себя недооценивать. Он все еще для тебя главный, Лоуренс, в этом нет сомнения. Да, конечно, может, я тот, кто сейчас командует. Я капитан этого корабля. Но я это вижу.

– Нет.

– Что «нет»?

– Нет, это плохая мысль. Это ужасная мысль. Это худшая в мире мысль.

Брови Гилдера выгнулись, будто два парашюта, наполнившиеся воздухом.

– Только погляди на себя.

Впервые за целую вечность Грей рассмеялся.

– Ты думаешь, он тебе друг? Думаешь, кто-нибудь из них тебе друг? Ты их пес, Гилдер. А я знаю, что они такое. Я знаю, что такое Зиро. Я был там.

Он определенно попал в цель. Гилдер сжимал и разжимал кулаки. «Интересно, – лениво подумал Грей, – ударит он меня или нет». Это его совершенно не волновало. Разрушит однообразие. Что-то новое, новый вид боли.

– Должен сказать, твой ответ меня изрядно разочаровал, Лоуренс. Я надеялся, что могу рассчитывать на некоторую поддержку. Что ж, я не собираюсь опускаться до твоего уровня. Я знаю, что тебе бы это понравилось, но я человек иного масштаба. К твоему сведению, Проект был завершен, сегодня. Ленточку перерезали буквально. Я припас это для тебя в качестве сюрприза, сам понимаешь, думал, что ты обрадуешься, это услышав. Если бы ты захотел, ты мог бы стать частью этого. Но очевидно, я ошибался насчет тебя.

Он встал и пошел к двери.

– Чего ты хочешь, Гилдер?

Тот обернулся, опуская взгляд кроваво-красных глаз.

– Зачем это тебе? Я этого никогда не понимал.

Долгое молчание.

– Ты знаешь, что они такое, Грей?

– Знаю, конечно.

– Нет, не знаешь. Если бы знал, то не спрашивал бы. Так что я тебе скажу. Они – самые свободные существа на этой земле. Лишенные жалости. Лишенные сострадания. Лишенные любви. Их ничто не трогает, их ничто не ранит. Представь себе, Лоуренс, каково это. Абсолютная свобода. Представь себе, насколько это прекрасно.

Грей не ответил. Эти слова не нуждались в ответе.

– Ты спрашивал меня, друг мой, чего я хочу, и я тебе отвечу. Я хочу иметь то, что имеют они. Я хочу выбросить из своей головы эту шлюху. Я хочу… ничего не чувствовать.

Пресс-папье ударило в стену и красочно разлетелось осколками стекла. Взрыв машины стал последней соломинкой. Это должно прекратиться сейчас же.

Гилдер вызвал в кабинет Уилкса. К тому времени, когда начальник администрации вошел, Гилдер уже смог немного успокоиться.

– Забирать больше на десять в день.

Уилкса это, похоже, ошеломило.

– Э-э, а кого конкретно?

– Без разницы!

Боже, иногда он туп, как дерево.

– Ты разве не понял? Это всегда было без разницы! Просто заберешь на утренней перекличке.

Уилкс задумался.

– Значит, ты говоришь, что это должно быть, так сказать, случайно. Не обязательно тех людей, которых мы подозреваем в пособничестве бунтовщикам.

– Браво, Фред. Именно это я и хотел сказать.