Двенадцать

О, скажи, видишь ты в первых солнца лучах,
Что средь битвы мы чли на вечерней зарнице?
В синем с россыпью звёзд полосатый наш флаг
Красно-белым огнём с баррикад вновь явится[8]

.

Питер тоже встал и стал петь, с трудом вспоминая слова. Это была песня из далекого прошлого – из Прежних Времен. Учительница ее с ними учила в Убежище. Но у нее была сложная мелодия, а слова и вовсе были наполнены совершенно незнакомым смыслом, поэтому он ее так и не смог выучить. Поглядев на Майкла, он увидел, что тот тоже поднял брови от удивления.

Последние пронзительные ноты потонули в радостном крике. А затем в этом хаосе звука зародилось новое слово. Ритмично, с топотом ног в такт. «Данк, Данк, Данк…» Тифти позволил этому продолжаться некоторое время, а затем поднял руку, призывая к тишине. Повернулся лицом к клетке.

– Данк Уизерс, ты готов?

– Готов, Тифти!

– Тогда… время пошло!

Ад кромешный. Данк натянул маску, прозвучал горн, и зазвенела цепь. В первое мгновение ничего не произошло, но затем из ящика выскочил нарик и взобрался по стене клетки, быстрыми резкими движениями, будто насекомое, будто таракан, бегущий по стене. В поисках выхода или в поисках удобной позиции для атаки, этого Питер понять не мог. У толпы было свое мнение по этому поводу. Раздались возмущенные возгласы. Оказавшись в верхней точке клетки, нарик уцепился ногами за решетку и выпрямился, головой к полу, расставив руки в стороны. Данк стоял внизу, выкрикивая какие-то оскорбления, которые невозможно было услышать посреди шума, и помахивая копьем, будто приглашая тварь спрыгнуть.

– Мясо! – орала толпа хором.

– Мясо! Мясо! Мясо!

Нарик выглядел ошеломленным. Его непонимающее лицо крутилось туда-сюда, будто от шума и криков толпы у него в голове перемкнуло. Лицо его походило на человеческое, но изъеденное сильной кислотой. Он провисел пять секунд, потом десять.

– Мясо! Мясо! Мясо! Мясо!

– Хватит уже, – пробормотал Тифти. Встал и взял в руку рупор.

– Бросьте мяса!

Сквозь решетку бросили огромные, пропитанные кровью ломти, которые со шлепком упали на пол. Вот и все, что надо было сделать. Тварь отпустила цепь и прыгнула к ближайшему куску. Верхняя часть коровьей ноги. Нарик схватил ее с земли, перекусил кость пополам и вонзился зубами в края. Он даже не пил соки, он вдыхал их. Две секунды, и ломоть мяса был высосан досуха, и тварь отбросила его в сторону.

И резко развернулась к Данку. Теперь он приобрел для нее значение. Нарик опустился на корточки, встав на цепкие пальцы ног и широко расставив руки. Вскинутая голова, оценивающий взгляд.

И бросился вперед.

Зараженный пролетел над ним, выставив руки и целясь когтистыми пальцами в горло, и Данк припал к полу. И сразу же встал, крутанув копье. Толпа неистовствовала. Питер тоже ощутил это первобытное возбуждение от смертельной битвы. Нарик уже снова карабкался вверх по решетке. На этот раз он не отступал, ошеломленный. Его намерения были очевидны. Они всегда атакуют сверху. Поднявшись метров на шесть, нарик оттолкнулся от решетки, складываясь и кувыркаясь в воздухе, будто штопором, и приземлился на ноги в трех метрах от Данка. Теперь роли поменялись. Данк сделал выпад, нарик присел. Копье пронзило воздух над его головой. Данк провалился вперед, по инерции, и нарик резко вскочил, врубаясь головой в массивную защиту на груди Данка и отбрасывая его назад.

Данк оказался прижат к решетке и явно был потрясен. Копье лежало на земле слева от него, маску сорвало. Питер увидел, как он тянется к ней рукой, но движение было медленным и неточным. Его грудь вздымалась, будто мехи, из носа на верхнюю губу стекала струйка крови. Почему же нарик на него еще не напал?

Потому что это была ловушка. И нарик заподозрил это. Он разглядывал упавшего воина, и Питер почувствовал, как в голове твари борются противоречивые инстинкты. Желание убить против врожденной подозрительности, понимания, что все не так, как кажется. Остатки человеческой способности рассуждать, быть может. Что же победит? Толпа выкрикивала имя Данка, пытаясь вывести его из ступора. Или пытаясь заставить нарика действовать. Это должно окончиться смертью. Уже тем, что он вошел в клетку, Данк одержал самую важную победу – проявил себя человеком. Отринул власть Зараженных над собой, над своими товарищами, над миром. А остальное – будь что будет.

Победила кровь.

Нарик взлетел в воздух. Неловкая рука тут же вдруг нашла и ухватила копье. Тварь падала вниз, когда Данк вскинул копье под углом сорок пять градусов, целясь в центр летящей на него груди и упирая пятку копья в пол между коленями.

Знал ли нарик, что сейчас случится? Осознал ли в то краткое мгновение, когда исход стал предопределен, что движется навстречу смерти? Был ли он рад этому? Или опечален? Острие копья нашло свою цель, пронзив тварь так, что жизнь оставила ее сразу, как один могучий выдох.