Двенадцать

Гул неодобрения. Питер постарался выкинуть его из головы. Он держался лишь на своей уверенности, но теперь, когда момент настал, его тело начало сомневаться в том, что решил его мозг. Сердце колотилось, ладони стали влажными. Копье показалось невероятно тяжелым. Он набрал воздуха в легкие.

– Готов.

– Тогда… время пошло!

Потом Питер узнал, что все длилось целых двадцать восемь секунд. Много и мало, все происходило медленно, и в то же время сразу, слившаяся в поток череда событий, не согласующаяся с нормальным течением времени.

Вот то, что он смог вспомнить.

Драк, вылетевший из ящика, будто взрыв, будто струя воды из шланга. Ее величественный прыжок, ничем не сдерживаемая природная сила, сразу до самого верха клетки. А потом три быстрых рикошета, когда она прыгала из стороны в сторону, настолько быстро, что Питер не мог уследить за ней взглядом. Предугаданный его мозгом прыжок, дуга, по которой полетит ее тело, прямо на него. Момент, когда это произошло, в точности так, как он предвидел, взрыв силы, столкновение их тел, одного стоящего, и другого, летящего головой вперед. Драк отбросил его, и он покатился кувырком. Его тело, лишенное дыхания, разбитое, пока что его, на мгновение-другое. Катящееся, катящееся, катящееся.

Он оказался на животе. Крышки мусорного бака и копья в руках нет. Перекатился на спину и попятился на четвереньках. Нащупал то, что осталось от копья. Древко переломилось в паре футов от наконечника. Он сжал его конец в кулаке и встал. Он погибнет, сражаясь, по крайней мере умрет стоя. Толпа кричала, где-то вдали, на другой планете. Зараженная шла к нему, лениво, можно сказать, небрежно. Запрокинула голову и распахнула челюсти, давая ему возможность хорошенько разглядеть ее зубы.

Их взгляды встретились.

Действительно встретились. Искренний, ищущий взгляд. Мгновение замерло, и в это мгновение Питер ощутил, как его сознание вонзилось в ее сознание. Ощущения, воспоминания, мысли и желания, та личность, которой она была, та боль, которую она чувствовала, оттого, каким ужасающим зверем стала. Ее лицо смягчилось, и ее тело зримо расслабилось. Пустота на лице сменилась чем-то еще, какой-то глубочайшей меланхолией. Внутри ее все еще скрывалось человеческое существо, будто крохотный огонек свечи во тьме. Не отворачивайся, сказал себе Питер. Что бы ты ни делал, не отпускай ее взгляда. Обломок копья был у него в руке.

Он сделал один шаг, потом другой. Она не шевелилась. Питер ощутил тихую дрожь внутри, не страх, а тоска. Вот чего она желала. Толпа умолкла. Все происходило так, будто они были здесь лишь вдвоем, внутри какого-то огромного немого пространства. Пустой церкви. Заброшенного театра. Он замахнулся рукой с копьем, прижимая ладонь другой к плечу, для равновесия.

«Умоляю», – было в ее глазах.

И все кончилось.

Толпа оцепенела. Питер понял, что его колотит. Случилось нечто необратимое, за пределами его понимания. Он поглядел на тело. Он чувствовал, как ее душа покидает тело. Она легонько коснулась его, будто ветерок, вот только этот ветерок был внутри его и состоял из слов.

Спасибо, спасибо тебе. Я свободна.

Когда он вышел из клетки, Тифти уже ждал его.

– Ее звали не Шейла. – сказал Питер. – Ее звали Эмили.

Тифти не ответил ничего, потрясенный.

– Ей было семнадцать, когда ее взяли. Последнее, что она помнила, – как целовала парня.

– Я не понимаю.

Холлис, Майкл и Лора спустились с трибуны. Питер пошел к ним, потом остановился и снова повернулся к Тифти.

– Хотели знать, как убить их?

Тифти кивнул с открытым ртом.

– Посмотрите им в глаза.

47

Сознание Эми было наполнено им. Наполнено Картером и женщиной, чье имя было Рэйчел. Рэйчел Вуд.

Эми чувствовала это, чувствовала все. Чувствовала, видела и знала. Руки женщины, обнимающие его, тянущие его вниз, вниз. Вкус воды в бассейне, будто дыхание демона. Мягкий толчок, когда они достигли дна, их тела, сплетенные, как у любовников.

Картер любил ее. Это Эми чувствовала острее всего. Его любовь. Жизнь этого человека окончилась там, на дне бассейна. Его сознание было навеки поймано в петлю скорби.

«Прошу, позволь мне», – думал Энтони Картер. «Я умру, если ты хочешь, я умру ради тебя, если ты попросишь, позволь мне умереть вместо тебя». Пузырьки, воздух, который выдохнула женщина, и вдохнула эту ужасную воду. Судорога смерти, изогнувшая ее тело и отпустившая его.

Центром его мира была скорбь. Здесь, на «Шеврон Маринере». Здесь было его место. Здесь билось сердце его печали.

Кровь капала, пока Эми шла по наклоненной палубе. Эми чувствовала наступающую перемену, будто рокот грома над горами. Она обрушится на нее, будто лавина. Она уничтожит ее, переделает ее заново. Эми спустилась в утробу корабля, в лабиринты коридоров и труб. Ее ноги хлюпали, ступая по воде ржавого цвета. На поверхности воды переливались радужные разводы. Она шла, повинуясь инстинкту. Она наводилась, как ракета. Она была приемником, а Картер – маяком, который неудержимо влек ее, ниже, ниже, ниже.

Насосная.