Двенадцать

— Тем более журнал — штука неповоротливая. Даже если тебе позволят описать кровавую историю преступления, даже если её поставят в номер — выйдет он только через месяц. А материал актуален сейчас. Учти, через полчаса там уже будет вся свора, все на жареное сбегутся. Допустим, телевизионщики сообщат уже в ближайшем выпуске «Новостей», но картинка у них будет готова только к девятичасовому! А «Вечерка» выйдет в восемь! Сечёшь? Ты — первая. Да ещё с иллюстрациями! — Макс снова повернулся ко мне: — Мать, я уже жалею, что я просто шофёр. Я бы на твоём месте…

— А как же моё интервью для журнала? — недоумевала я.

— кем интервью? С трупом? Где у тебя в заявке написано, что ты должна сделать интервью даже в случае смерти интервьюируемого? Скажешь, что упала в обморок, пила водку в баре для поднятия духа — никто не узнает! А завтра тебе дадут новое задание! Ну?

— Но Лёва купит вечером газету и прочтёт мой материал!

— А ты не будь дурой, возьми псевдоним! Знаешь, что это такое? — Макс обернулся и вдруг захохотал: — Ну и рожа у тебя, Шарапов! Кровавая Мэри! На, оботрись! — он сунул руку в бардачок, достал и бросил мне тряпку.

Я стала размазывать по лицу чужую кровь, кровь народного любимца, человека, чьи песни знали даже мои парикмахерши. Чёрт возьми, а почему бы и не поступить этот безумец? Так нереально всё то, что мы видели, что… Выбить из меня шок сейчас можно только новым шоком. Разве я предаю Лёву? Разве я не выполняю профессиональный долг? Возможно, мой материал прольёт свет на эту историю…

— Ты думаешь, успеем? — я посмотрела на часы на панели, четыре часа!

— Успеем! Они в полпятого в типографию номер несут…

Я стала придумывать начало статьи: «Было три часа дня. Мы просто хотели взять интервью у человека, которого любят, которого ненавидят и знают все…» Плохо. Выходила зарисовка из жизни осенних деревьев в парке… Запах листьев, шуршание ботинок… Запах крови… Теперь я знаю, как пахнет кровь. Я знаю, как пахнет кровь Андрея Лагунина…»

ы заставляешь меня работать на «жёлтую прессу»?

— Вся наша жизнь, милочка, «жёлтая пресса»! Просто некоторые сочиняют слишком много лишнего и не стесняются пахнуть тухлыми трусами… Я думаю, твой покойный объект ничего против «жёлтой прессы» не имел. Он же сам её и делал своими капризами и крушением мебели в номерах! — Макс обернулся, чтобы оценить моё состояние: — Нормально. Но детям тебя лучше не показывать.

Он потянулся за тряпкой. Другой рукой он вертел в это время руль. Я собиралась отдать ему его барахло, зачем-то развернула… И горячая волна ужаса обдала меня.

У меня в руках был измятый и окровавленный белый докторский халат!

Макс нетерпеливо пошевелил пальцами. Потом обернулся, увидел моё вспыхнувшее лицо, халат и всё понял…

— Ну, нормально, — стукнул он себя по лбу. — Вот и я стал маньяком… Учти, я всё время был рядом с тобой! Когда, по-твоему, я смог бы его грохнуть?

— Что это за халат?

— А халат этот был выдан мне потому, что по воле твоего любимого мальчика Льва Петровича я уже месяц торчу в институтских лабораториях и привожу Лёве выживших после экспериментов крыс! Он, видите ли, их коллекционирует! А без халата меня к крысам не допускают, ясно?

Я молчала. Всё было слишком запутанно и страшно.

В редакции «Вечерки» было всё не так, как в редакции «Женского журнала». Меньше зеркал, больше сигаретного дыма. Граждане бегали и натыкались друг на друга.

— Нам главного редактора! — крикнул Макс всем сразу.

Не отклоняясь от заданного курса, народ замахал руками, указывая на северо-запад. Там мы и обнаружили дверь главного редактора.

— Исключительный материал! Немедленно в номер! Практически на наших глазах было совершено убийство известного музыканта! — заорал Макс, распахивая эту дверь.

Я ткнулась вслед и остановилась. Мой коллега тоже притих.

На нас смотрела такая дама! Даже после вывернутого наружу кишечника музыканта Лагунина её красоту нельзя было не заметить… Классическая дива, стандарт, как говорили мастера во французском салоне. Отполированная блондинка с красными ногтями и ртом. Она беседовала по телефону, наше вторжение было, конечно, неожиданным и нежелательным. Дама вернула на место взметнувшиеся было вверх тонкие брови и произнесла низким голосом в трубку:

— Я вам перезвоню, Иван Самуилович. У меня посетители…

Она неспешно положила трубку и взяла дымящуюся в пепельнице сигарету.

— Слушаю вас, господа. — её хрустально-голубые глаза прохладно прошлись по нашим грязным и потным телам.

— Вы — главный редактор? — Макс сверкнул белыми зубами и дрогнул бровью.

— Да, я главный редактор. Смею узнать, кто ВЫ такой?

Макс кошачьим движением достал из внутреннего кармана удостоверение. Положил на стол в развёрнутом виде. Дама, не меняя выражения лица, медленно опустила глаза к столу.

— «Заместитель главного редактора «Женского журнала» Максим Иванович Виноградов». Очень приятно, чему обязана?

Вдруг Макс взял меня за локоть, вытолкнул за дверь (оборачиваясь к блондинке, он делал извиняющееся лицо)