Двенадцать

Чем ближе мы подходили к нужной двери, тем меньше я хотела туда входить. Уже знакомая мне боль надорванного чувства покоя давала знать так остро, что я остановилась и вцепилась в косяк двери. Никто из моих коллег не заметил этого. Правда, фотограф Метрин с удивлением повертел головой. Но вряд ли его интересовала я. Его интересовал интерьер. Возможно, какие-нибудь точки съёмок.

Кстати, я заметила интересные реакции в своём уставшем организме. Какое-то ноющее чувство невыносимой тоски, предчувствие обречённости. Потом исключительно физическая — дрожь в коленях, кровь к щекам и холод в ладонях. Ещё запах… без запаха. Устойчивый и плотный поток обонятельных эмоций, имеющий конкретный адрес. И именно по этому адресу мы идём.

Вас когда-нибудь тошнило? Выворачивало «наизнанку»? Тогда вам знакомо ощущение этой рефлекторной дрожащей готовности… Успеваешь набрать воздух, твёрдо зная, что сейчас произойдёт и… Мама дорогая, о чём я думаю? Как будто я так хорошо знакома с тем, что бывает по утрам с опытными алкашами! То есть… Знакома, конечно, но одноразово. Это было всего один раз, и я испугалась больше, чем от первого секса.

Я судорожно сглотнула горькую слюну и осмотрелась. Странно, как убийца сюда пробрался и как выбрался? Здесь столько людей, телефонов, охраны… Навстречу нам поднялась улыбчивая секретарша… Её я плохо запомнила… Тук! — кровь в висках. — Тук! Тук! Секретарша идёт впереди, что-то говорит, останавливает ладошкой… Вот, сейчас! Заглядывает в дверь. Сейчас она упадёт в обморок или опрокинется на нас с пулей во лбу, например. Тук! Тук!

— Входите! — секретарша вежливо впустила нас.

Мы вошли. Хороший кабинет, много дипломов и блестящих знаков отличия. Навстречу нам поднялся из-за стола плотный товарищ с чёрными кудрями и неадвокатским лицом. Лицо было таким: «Здорово, парни! Как насчёт бочки пива, голых девок и пары косячков? Мы практически одной крови, только у меня резус с двумя плюсами». Рушник немедленно занял свою нишу в структуре нашего мини-общества. Адвокат был либеральным королём, Рушник — благодарным фанатом. Вероника Витольдовна — бриллиантом в диадеме. А Метрин начал фотографировать. И только я не могла найти себе места.

Резанников дружеским жестом огромной крестьянской ручищи указал на кожаные диванчики, и через десять минут мы уже пили сок-кофе-чай. Веронике Витольдовне — коньяк. Резанников широко улыбался, смело выставлял разные части тела — от лодыжки до затянутого в жилет пуза. Всё в нём было хорошо пригнано, залакировано и замотивировано. Я фиксировала взглядом его породистые ботинки, чистые ногти на крупных сосискообразных пальцах… Он жив?

— Ну-с-с? С чего начнём? — весёлый Велемир Резанников покрутил головой, выбирая собеседника. Рушник, стыдливо прикрывающий нос ручонками, Вероника Витольдовна с сигаретой и коньяком в двух пальцах, я… Остановился на Рушнике. Мне сексапильно улыбнулся.

— Вы наверняка пользуетесь успехом у женщин? — неожиданно поинтересовалась Пиотровская. Адвокат немедленно согласился, и началось подробное воспроизведение половой жизни. Пока он отвечал на первый редакционный вопрос, я успела прийти в себя. Включила диктофон. Резанников заметил диктофон и сориентировал свою речь в мою сторону. Опытный товарищ.

— Вы не боитесь преследования со стороны соперников и бывших клиентов? — это уже я.

Пиотровская убила меня взглядом и была готова снова вернуться в адвокатскую постель, но Резанников начал отвечать. Он никого не боится. Потому что он знает правила игры и жизни и действует по этим правилам. Он почти никого никогда не обманул и не предал, поэтому может спать спокойно. Что касается бывших клиентов — с ними он в дружеских, почти родственных отношениях. Они много пережили вместе и теперь берегут друг друга.

— Берётесь ли вы защищать человека, если не уверены в его невиновности?

— Но, милочка, есть же презумпция невиновности! — сухо заметила Вероника Витольдовна. — Вам стоило лучше подготовиться.

Резанников, как порядочный адвокат, бросился на защиту. Да, конечно. Иногда есть момент сомнения. Но в этом и состоит задача адвоката — найти правду и восстановить честное имя клиента.

— Но если это имя — нечестное? Если правда такова, что лучше её не восстанавливать?

Тут уже огорчился сам адвокат.

— Вы из «Женского журнала» или из «Момента истины»? Вас интересую я как человек или компромат на меня?

Меня интересовал человек, поэтому меня интересовало всё. Вмешалась Пиотровская. Мы снова обратились к сладким воспоминаниям стареющего плейбоя. Адвокат был блестящим болтуном и не думал о времени. В конце концов, они с Вероникой Витольдовной перешли в фазу взаимного экстаза «А вот послушайте, у меня был такой случай!..» Рушник внимательно наблюдал за обоими и время от времени трогал пальцами переносицу.