Двенадцать

Тут же явился Макс — с синяками под глазами. И с пакетом. Конечно, как же в больницу — и без пакета? Не в традициях наших народов.

— Извини, мать, нецензурно выгляжу, была бурная ночь… Каков приговор врачей?

— Сотрясение мозга… Что-то ещё… Ты меня сюда привёз?

— «Скорая» привезла. Я только вызвал. А что мне оставалось делать — лежишь себе бездыханная, на прикосновения не реагируешь… Я уж и искусственное дыхание рот в рот делал, и массаж вот здесь (он нежно погладил себя по груди). Не реагируешь и всё…

— Откуда в «Вечерке» материал?

— А тебе понравилось?

— Я спрашиваю, откуда материал?

— Кто-то из нас написал.

— Я не писала.

— Значит, я.

— Ты?!!

— О-о-о! Он пощупал мой лоб. — Действительно, с головой нехорошо. Читай по губам: «Я — НА-ПИ-САЛ ЗА ТЕ-БЯ Э-ТОТ МА-ТЕ-РИ-АЛ!» Потому что ты была в больнице и не могла этого сделать. А мне не хотелось нарушать прекрасную традицию. Я втянулся.

— Но как ты мог подписаться моим именем?

— Во-первых, это не твоё имя… Во-вторых… Ты хочешь сказать, что я плохо написал?

— Написал хорошо.

— Ну, так лежи и молчи! Наш с тобой гонорар, кстати, растёт. И если тебе, содержанке, это неинтересно, то у меня совсем другая точка зрения. У меня двадцать восемь любимых девушек, и всех их нужно кормить.

Я отвернулась к стене. Неожиданно захотелось спать.

— Ладно, поеду… — Макс встал и аккуратно поправил место, на котором сидел. — Надо ещё твоего супруга на работу везти.

— На ночь глядя? Зачем?

— Сидит, бедолага, перечитывает макет. Латает прорехи номера. Ты же так и не сдала ему это сраное интервью… Повезу пораньше, может, кемарнёт часок. Совсем плохо выглядит…

Бедный Лёва. Боже, ну почему не может быть так, чтобы я никого не жалела? Почему никто не может пожалеть меня саму и так, как мне хочется?

— Скажи Лёве, что… я с ним.

Макс салютнул по-пионерски и пошёл к выходу.

— Макс!

Обернулся.

— Не кури больше «траву»!

Он внимательно посмотрел на меня и ушёл.

Я упала на подушки. Всё это — какой-то бред. Я сейчас окончательно засну и проснусь… Где? В общаге? В объятьях Лёвы?

В пакете Макса — газетёнка с кроссвордами, светскими хрониками гинекологического уровня и с голыми девушками (выбросила сразу, терпеть не могу), сигареты, зажигалка, чипсы… бутылка кефира! Ах, ты мой хороший! Кефира мне принёс, молодец какой! В Лёвином пакетике — сок, гематоген, пудреница, расчёска, зубная щётка с пастой, салфетки, смена белья, номер «Женского журнала» и письмо.

«Дорогая Наташа, мне трудно писать это письмо потому, что мне вообще трудно писать что-то кроме статей. Я чёрствый человек, лишённый возможности любить и разучившийся удивляться. Слишком много всего было в моей жизни. Слишком я от неё устал. От людей устал, хоть и пытаюсь изменить мир к лучшему всеми доступными мне средствами. А у меня есть кое-какие средства, ты знаешь…

Я понимаю, как нелегко тебе, молодой девушке, видеть кровь и страдания. Но всё происходит само собой, это судьба. Помни одно, я — с тобой, что бы ты ни делала. И если уж быть преступниками, то вдвоём. Л.».

— Можно?

Я оторвалась от Лёвиного письма. У двери стояла, эффектно опираясь на косяк, Инга Васильевна из «Вечерки». Они что, сдвинулись все? Посетители чёртовы…

На её плечах был белый халат. В руках — пакет.

Не услышав ответа, Инга Васильевна подошла и остановилась рядом.

— Вы неплохо выглядите, Лора. Но нашла я вас с трудом.

— У меня другое имя и фамилия.

— Это неважно.

Она вдруг наклонилась и поцеловала меня в лоб.

— Я сяду.

Она села на застонавшую табуретку, выставила инкрустированную лакированными туфельками ножку и ласково улыбнулась.

— Вот решила заглянуть. Макс вчера рассказал о неприятности, произошедшей с вами. Мне кажется, моё присутствие здесь не помешает.

Я пожала плечами.

— Видите ли, я догадываюсь, что вы сейчас переживаете. Мне приходилось бывать в вашей ситуации.

— В какой моей ситуации?

Инга Васильевна поиграла бровями, достала из кармана халата сигареты и закурила.

— С вами происходят странные вещи. Вы — не хозяйка своего тела и разума… Вами как будто управляет кто-то.

— Я уже слышала это вчера от Макса.

— Я не слушаю того, что говорит Макс. Но я люблю, когда те, с кем я разговариваю, слышат меня.

— Я слышу.

— Что вы собираетесь делать?

— С чем?

— С собой.

— А что вы предлагаете?

— Предлагаю относиться к происходящему как к неправде. Нереальности. Предлагаю ничего не вспоминать и ничего не бояться. Предлагаю перейти ко мне в штат. Что скажете?

Она улыбнулась, наклонила голову и посмотрела на меня сквозь дым.