Двенадцать детей Парижа

Эстель покачала головой, но, похоже, это ее не беспокоило.

– Тогда откуда ты знаешь, как спуститься вниз?

– С крыш всегда найдется выход. Чердаки, окна.

– Ты хочешь сказать, что мы проникнем в чей-то дом?

Юная спутница итальянки пожала плечами, словно ответ был очевиден.

Появился Гриманд. Он взял свою торбу, завязал узел на лямке, чтобы укоротить ее, и повесил на плечо Эстель. Торба была тяжелой, но девочка даже не поморщилась.

– Я не смогу пройти по этим крышам, – сказала графиня.

– Тогда я вас понесу, – заявил Младенец. – Не волнуйтесь. Пепин!

Гриманд подошел к своему молодому подручному и начал давать ему какие-то указания. Он ткнул пальцем в кусок корабельной мачты, отходившей от соседней крыши и подпиравшей башню. Пепин кивнул. Король воров вернулся, вытащил из сапога нож и принялся резать веревку.

– Отойдите, – приказал он Карле и Эстель.

Те попятились. Разрезанные волокна веревки встопорщились по обе стороны от лезвия.

– Давай, Пепин! – скомандовал Гриманд. – Не подведи.

Молодой человек выступил вперед и изо всех сил ударил кувалдой мачту в том месте, где она упиралась в башню. Скрипнули гвозди, и подпорка сместилась. Башня затрещала. Гриманд схватил почти перерезанную веревку и потянул назад. Треск усилился.

– Давай, Пепин! Еще один удар для Инфанта!

Парень снова взмахнул кувалдой. Подпорка накренилась, но устояла. Зарычав, Пепин размахнулся в третий раз. Мачта отделилась от башни и упала. Гриманд отпустил веревку, полоснул ножом по оставшимся волокнам и закрыл лицо руками, защищаясь от взметнувшихся в разные стороны концов веревки. Башня наклонилась в сторону двора. Король Кокейна бросился вперед, просунул ладони под приподнявшийся низ стены и присел на корточки, а потом выпрямился и одним мощным рывком опрокинул башню с края крыши во двор.

Грохот ломающегося дерева заглушил все остальные звуки.

Гриманд с улыбкой оглянулся на Карлу, и она, увидев его глаза, махнула ему рукой, выкрикивая его имя. Он обрадовался, как ребенок. Не в силах сдержать ликование, мужчина бросился к краю крыши, чтобы взглянуть на результат, и в следующий миг Пепин шагнул вперед и ткнул кувалдой ему в спину.

Гриманд полетел вниз.

У итальянки перехватило дыхание.

Парень смотрел на край крыши, сам не веря в то, что совершил.

Эстель побежала к Пепину, и женщина сдавленно вскрикнула.

Молодой человек повернулся к девочке и поднял кувалду.

Она приставила пистолет к его животу и выстрелила.

Пепин закричал. Удар пули и тяжесть кувалды сбросили его с крыши во двор.

Карла повернулась и посмотрела на уходящее вдаль нагромождение черепицы.

Графиня знала, что у нее достанет смелости попробовать пройти по крышам. Но дело было не в страхе, от которого никуда не деться. Просто ослабевшая женщина сомневалась, что в теперешнем состоянии у нее хватит сил и ловкости прыгать по скользкой черепице. Но даже если она справится, то двигаться будет слишком медленно. Загородила ли упавшая башня дверь, как, по всей видимости, рассчитывал Гриманд? Сколько времени понадобится сильным мужчинам, чтобы оттащить груду деревянных обломков? А может, они уже вошли в дом?

Вернулась Эстель.

– Пепин был Иудой, – объявила она.

– Ты очень храбрая, – сказала ей итальянка. – Спрячь пистолет в торбу.

Ей пришла в голову еще одна мысль, и она, подавив рыдание, закрыла глаза. Женщина сама не понимала, как посмела подумать такое.

Из-за спины послышался голос Ампаро, ее ангела. Ангела ее дочери.

«Не бойся. Я пойду с ними».

Карла кивнула и набрала полную грудь воздуха. Спокойно. Нужно действовать с таким же хладнокровием и дерзостью, как Матиас. Кристьен не убьет ее здесь. Но где и когда? Она должна решиться. Графиня прикрыла лицо Ампаро краем платка, не смея взглянуть на дочь – иначе у нее не хватит духу сделать то, что она собиралась. И она не осмеливалась даже мысленно произнести то, что задумала. Иначе у нее тоже не хватило бы духу.

Женщина поцеловала голову дочери через платок.

– Скажи, Эстель, ты сможешь нести Ампаро по крышам? – спросила она.

– Да. – Во взгляде девочки не было ни сомнения, ни бравады.

– И не упадешь?

– Конечно, не упаду.

– Ты отнесешь ее в монастырь, если я попрошу?

– Да.

– У тебя есть сестры?

– Нет. И братьев тоже нет.

– И у меня нет. Теперь мы трое – сестры.

– Я, Ампаро и вы?

– Да. Ты, я и Ампаро. И Алис. Четыре женщины.

Глаза Эстель наполнились слезами, и она заплакала. Карла вытерла ей щеки подолом своего золотистого платья и поняла, что тоже плачет.

– Это слезы счастья, – сказала рыжая девочка.

– Мои тоже. И оставь здесь торбу, она тяжелая.

– Нет, мне нужна торба. Я сильная.

– Знаю. Позаботься о своей сестре. Отнеси ее в монастырь. Не говори им, что здесь произошло. Скажи, что нашла Ампаро у них на пороге. Понимаешь?

Эстель кивнула, словно ей приходилось выполнять поручения и посложнее.

– Потом возвращайся сюда, но берегись солдат, плохих людей, – сказала итальянка.

– Они меня не увидят. И никогда не смогут поймать.

– Жди высокого человека, которого зовут Матиас Тангейзер. Запомнила?

– Матиас Танзер. Это могучий шевалье?