Двенадцать дней Дэша и Лили

В этот момент санитар по имени Калеб увидел летящую к нам и истошно вопящую Кровавую Мэри. Тибо снова пульнул в меня томатным соком. Я загородился оказавшимся под рукой подносом из столовой, в результате чего сам выстрелить не смог.

Тибо поднял пистолет. Ринулся вперед. И поскользнулся на томатной луже, которую сам же и сделал.

Из темных глубин моей души вырвалась фраза:

– Тебе крышка, Голубчик!

Тибо закричал. Закричал и санитар Калеб. Ухмыляющаяся Сэди заорала:

– Вера, ты должна это видеть!

Я прицелился. Тибо зажмурился. Я выстрелил.

В яблочко!

Тибо обтекал соком, а я поскользнулся. Он схватил меня за ногу. Я пошатнулся и упал.

Упал я прямехонько на него.

– Серьезно, – сказал я, придя в себя после падения, – я тебя победил.

– Ладно, ладно, – сдался Тибо. – И что ты хочешь от меня?

– Чтобы ты устроил вечеринку.

18 декабря, четверг

– Ты не видишь то, что прямо у тебя под носом, – обратился я к Лили. – Во-первых, на мне самый настоящий рождественский свитер. И то, что он не броский – без блесток, лампочек и большого свирепого оленя, – совсем не означает, что он не рождественский. Правду не обязательно афишировать. Правда просто должна быть правдой.

Лили выглядела такой потерянной.

– Что ты делаешь? Зачем ты это делаешь?

Наконец у меня появилась возможность сказать то, что я давно собирался сказать.

– Лили, это интервенция.

– Интервенция? – переспросила она, совершенно сбитая с толку.

– Божественная интервенция! – выкрикнул Бумер.

– Бумер хочет сказать, – объяснил я, – что мы все здесь собрались ради тебя. Ну, наверное, несколько дружков Тибо пришли сюда ради пива, но остальные хотели, чтобы ты хорошо провела время. Чтобы ты повеселилась. И так как, по-моему, тебе сейчас действительно хорошо – поправь меня, если я ошибаюсь, – то как может идти речь о расставании со мной?

Я посмотрел на Софию убедиться, что все делаю правильно. Она еле заметно кивнула.

Лили повернулась к Тибо:

– И ты в этом замешан?

– Меня, можно сказать, заставили это сделать под дулом пистолета, – попытался отмазаться он. – Но какая разница?! Как я однажды прочитал в туалетной кабинке: «Хочешь повеселиться, зови Эдгара». Твой в кавычках бойфренд не смог устоять.

– Еще раз поставишь не к месту кавычки, и мы будем дуэлиться на рапирах! – пригрозил я, слегка переоценив свои таланты фехтовальщика.

– У вас была дуэль? – поразилась Лили.

– Да. И если мы устроим еще одну, то это будет…

– МОЛЧИ! – закричал Тибо.

– Наша вторая дуэль, – удовлетворенно закончил я.

– Дэш! – влез Бумер. – Ты все не о том!

Я повернулся к Лили:

– Да. Все это не важно. Важно то, что я совершенно не хочу расставаться с тобой. Я хочу совершенно обратного.

– Вставаться! – предложил Бумер.

Нас с Лили обоих передернуло от словечка. Наверное, это добрый знак!

19 декабря, пятница

Днем мы встретились в парке, прогуляться. Утром я учился, а Лили пришлось тайком выбираться из дома: родители ее наказали, посадив под замок.

Мы прошли к пруду с утками в нижней части парка. Не забывая о том, какой автор (в каком-то смысле) свел нас вместе, я собирался сказать Лили, что мучаюсь вопросом, куда зимой деваются утки[17]. Ведь в это время года уток-то действительно нет.

Уток не было. Зато был лебедь. Одинокий ле- бедь.

18 декабря, четверг

Я взглянул на часы:

– Пора домой. – И улыбнулся. – Но ведь всегда есть время на последний танец?

Доверься Тибо, и он, конечно же, поставит самую глупейшую из новых рождественских песен – импровизацию «Santa Can’t Feel His Face» в жанре ар-н-би.

Так холодно и снежно, детка,
Даже Санта отморозил нос.
Так сильно дует ветер, детка,
Даже Санта отморозил нос.

Тибо усмехнулся. Дьявол в мелочах, как говорится. Но меня таким не смутишь. Я обнял Лили за талию. Свитер так обтягивал ее, что казалось, я касаюсь кожи, а не одежды. И наши тела сами нашли свой ритм.

– Ужасная песня. Хуже не придумаешь, – заметила Лили.

– Под такую можно танцевать только с тобой! – заверил ее я.

Узоры на окнах рисует мороз,
Даже Санта отморозил нос.
Но с пути своего он, нет, не свернет,
Снежно-белое Рождество грядет!

19 декабря, пятница

– Ты это видишь? – спросил я.

Разумеется, Лили видела лебедя.

Мы осторожно приблизились. Было достаточно холодно, и мы оба надели перчатки. Я взял руку Лили в свою.

– Что он здесь делает? – удивилась Лили.

– Потерялся? – предположил я. – Или, как и все, хочет полюбоваться витринами магазина Бергдорфа Гудмана на Пятой авеню.

Лебедь заметил нас. Он заскользил по поверхности незамерзшего пруда, разглядывая нас с холодным любопытством.

Лили высвободила свою руку, чтобы сделать снимок.

И тут лебедь запел.

18 декабря, четверг

Песня закончилась. Я не выпускал Лили из объятий. Во всяком случае, одно долгое мгновение. Пока не стало неловко от того, что Тибо не поставил новую песню.