Двенадцать ключей Рождества

Наконец Родни и Милдред перелезли через стену, сложили стул и, подхватив трость, стали красться вдоль внутренней стороны ограды к обгоревшему дубу. С помощью все того же стула Родни достиг нужной высоты и заглянул в темную глубину разломанного ствола. Милдред подала ему фонарь, и, посветив им, он увидел дно, устеленное сморщенными листьями, высохшими желудями, маленькими веточками и кусочками коры. Поверх всего этого лежал скомканный пластиковый пакет. А рядом с ним Родни заметил нечто более интересное: маленький темно-синий пузырек с гранеными стенками.

— Он там? — тихо спросила Милдред. — Там?

— Да, здесь.

Но обнаружить пузырек оказалось легче, чем достать его. Родни не мог одновременно орудовать тростью и держать тяжелый фонарь, поэтому пришлось им обоим взобраться на стул, крякнувший под их тяжестью и грозивший вот-вот сложиться. Катастрофу удалось предотвратить: Милдред ухватилась левой рукой за один из нижних суков и, слегка подтянувшись, облегчила приходившуюся на стул тяжесть. Она направляла луч фонаря внутрь разлома, а ее брат орудовал тростью в глубине. Его план состоял в том, чтобы подцепить пузырек, подтянуть его к краю разлома по его внутренней поверхности, а потом ухватить рукой. Сначала они испугались, что потеряли его, когда пузырек провалился в кучу сухих листьев. При второй попытке он запутался в пластиковом пакете. Но вскоре Родни удалось подтолкнуть его к стенке разлома, и он начал медленно, осторожно, подтягивать пузырек вверх. Дважды пузырек оказывался на расстоянии, доступном для его левой руки, но срывался. С третьей попытки, боясь говорить и даже дышать, чтобы пузырек не сдвинулся в сторону, Родни подтащил его так, чтобы можно было дотянуться пальцами, и ухватил. Потом с облегчением спрыгнул со стула и подал руку сестре.

— Что вы тут делаете?

Голос, заставивший их, как вспугнутых кошек, в буквальном смысле взвиться с бешено колотящимися сердцами, звучал спокойно, властно и надменно. Обернувшись, они увидели двух молодых людей в твидовых кепи и куртках. Первой мыслью Милдред было, что они егери, но она почти сразу отвергла ее. Территория Пентленда была обширной — два или три акра, — однако едва ли пригодной для охоты, и молодые люди говорили и выглядели скорее как сыновья хозяина, чем его слуги. У одного из них было ружье. Брата и сестру охватил ужас.

Родни онемел от страха и смущения, но Милдред пришла в себя так быстро, что это заслуживало восхищения. Попытавшись пустить в ход все свое обаяние, она произнесла:

— Боюсь, у вас есть основание обвинить нас в незаконном проникновении. Нам надо было позвонить в дверь и попросить разрешения войти, но ворота были заперты. Мы с братом просто хотели навестить старое родовое гнездо своего дяди. Детьми, во время каникул, мы часто играли здесь, и это старое дерево — часть наших детских воспоминаний. Мы проезжали мимо и не устояли против искушения еще раз взглянуть на него.

Молодой человек, который был повыше ростом, холодно поинтересовался:

— Проезжали мимо со складным стулом и фонарем? Что именно вы тут искали?

Он протянул руку и взял пузырек у Родни.

— Мы увидели его там, на дне, и нам стало любопытно. Мы к нему, разумеется, не имеем никакого отношения.

— В таком случае мы его заберем. Это похоже на яд. Мы позаботимся о том, чтобы он был надежно заперт в безопасном месте. — Он повернулся к своему спутнику. — Генри, как ты думаешь, следует ли позвонить в полицию?

— Незачем, — беспечно отозвался Генри. — Они выглядят безобидно. Почти респектабельно, я бы сказал, хотя внешность обманчива. Но пузырек надо забрать. И мы запишем их фамилии и адреса.

— Джон Смит и Мэри Смит! — поспешно выпалил Родни. — Хай-стрит, Тутинг-Бэк.

Младший из двоих мрачно ухмыльнулся:

— Это, конечно, ваши настоящие имена и адрес. А у вас есть водительские права? Нам нужен какой-нибудь документ, удостоверяющий ваши личности.

Процедура выяснения личностей прошла в неловком молчании, после чего Мейбриков проводили до ворот, которые снова заперли за ними. Растрепанные, грязные и пунцовые от стыда, они напоминали современных Адама и Еву, изгнанных из рая. Ни один из них не произнес ни слова, пока они снова не оказались в машине и Родни не завел мотор. Только тогда Милдред произнесла:

— Если отец сделает признание и об этом напишут в газетах, молодые люди сразу объявятся. А у них в руках улика.

«К чему говорить то, что и так очевидно», — подумал Родни и, поскольку сказать было нечего, промолчал. Хорошо еще, Милдред слишком подавлена, чтобы упрекать его за то, что он назвал вымышленные имена. После недолгой паузы Милдред добавила:

— Ты свяжешься с «Мейтленд-лоджем» или это сделать мне?