Двенадцать королей Шарахая

По улицам гулял ветер пустыни, день обещал быть теплым. Лежа в постели, Чеда слушала кашель старой Ианки из дома напротив, шум проснувшегося базара, до которого от их улочки было рукой подать: крики зазывал, ржание мулов, звон колокольчика – это Тела сообщала покупателям, что напекла свежего хлеба. Скоро весь базар как обычно сбежится к ней за горячими лепешками.

Стоило Чеде сесть в постели, как ожили все синяки, растяжения и ссадины, полученные ночью. Решив не замечать их, она достала с полки в изножье кровати старую «Историю Шарахая», самую подробную книгу о городе, которую удалось найти во время одной из множества вылазок на книжный развал.

Тысячу лет назад заложили Шарахай, вещала книга, но не для вечности, о, нет. То был лишь крошечный оазис, в котором кочевники утоляли жажду на пути через Великую пустыню. Все племена стремились в Шарахай, даже те, кто не водил обычно караванов в сердце пустыни, ибо то было место, где странники встречались на долгом пути, где совершались сделки и завязывались беседы, где пелись песни и отцы сговаривались о женитьбе детей.

Племена пустыни никогда не оставались на одном месте надолго, но Шарахай привлек их. Одни приходили торговать, другие селились рядом на неделю-другую, чтобы увидеться с друзьями и родичами. Недели превращались в месяцы, месяцы – в годы, а оседлых племен становилось все больше. Шарахай стал поселением, а потом и городом, крепостью более могучей, чем любое племя.

Пустынные шейхи недовольны были этим, но что они могли поделать? Как не позволить товарищу остаться заботиться о раненом? Как не поверить беременной женщине, уверяющей, что догонит племя, когда родится дитя?

Каждый раз, возвращаясь в Шарахай, шейхи звали своих людей обратно, бороздить пески вместе, но всегда находились уставшие от кочевой жизни, мечтающие лишь пустить корни, пусть и в песок.

Все больше путников со всех концов света стекались в Шарахай. Город рос, и с ним росло недовольство шейхов. Каждый год они требовали дань с местных правителей, и те подчинялись, видя в них своих старейшин. Однако чем выше росли стены крепости, чем больше торговых караванов входило в ворота, тем храбрее становились правители Шарахая, пока не провозгласили себя однажды Королями – двенадцать Королей, по одному от всех двенадцати племен.

Все меньше они отдавали шейхам, забыв об их могуществе, об их острых шамширах и длинных копьях. Шейхи объединили оставшихся кочевников под своими знаменами и пошли войной на Янтарный город.

Казалось, Шарахаю не выстоять, но пришла ночь Бет Иман, и взошли Короли на Таурият, тот самый холм, где находится теперь их Обитель. С вершины воззвали они к богам пустыни: к сестрам-лунам Рие и Тулатан, к темному Гожэну в венце из шипов, переменчивому Таашу, Йеринде, дарующей победу, суровому воину Бакхи и милостивой Наламэ.

И пришли боги и обратили свой слух к Королям.

«Помогите нам, – взмолились Короли. – И мы отдадим вам все, что имеем».

И ответила яркая Тулатан: «Владейте песками и городами, лишь заплатите нам дань».

«Все, чего ни пожелаете, будет дано вам», – сказали Короли.

«Дань будет велика», – молвила богиня.

«Ничего не пожалеем мы ради свободы», – ответили Короли.

«Пролейте кровь», – молвила Тулатан.

«Пролейте кровь», – молвила Риа.

«Мы жаждем крови», – молвил Гожэн.

Боги получили все, чего желали. Самые храбрые мужчины и женщины двенадцати племен отдали жизни ради братьев и сестер. И тогда боги даровали Королям силы, коих еще не видала пустыня.

Те же, кто заплатил цену, восстали из мертвых – асиримами стали называть их, верными слугами Королей, защитниками Шарахая.

Стальные девы вывели их в пустыню, и по сию пору они там, сражаются с врагами, охотятся на тех, кто обходит платные торговые пути, пытаясь обмануть Королей. Кто вредит Шарахаю словом и делом, тот не уважает святую жертву в ночь Бет Иман и заслуживает пасть от руки асиримов.

Однако боги не прекратили собирать дань в обмен на силу, что даруют Королям. Потому каждую шестую неделю асиримы возвращаются в свете лун-близнецов и забирают избранников Шукру. Стать избранным – великая честь, так почитают первую жертву дети героев и дети их детей.

Чеда отложила «Историю Шарахая» и вновь открыла мамину книгу, надеясь, что сон разложил все в голове по полочкам. После вчерашней ночи она смотрела на книгу иначе: раньше это был просто дорогой сердцу подарок, но что если мама украла его у той мертвой твари? Такого не могло быть, конечно, не могло, но все же книга связана была с асиримами. Или, по крайней мере, с одним асиром, потерянной душой, поцеловавшей ее в лоб неожиданно теплыми губами.

«Смертоносное древо – вот дом для тебя»… Древо – это, конечно, скрюченная шипастая адишара. Однако мало кто в Шарахае мог об этом знать, мало кто видел адишару вблизи. Ходить к ней днем запрещалось – за такое выкалывали глаза, но еще страшнее было ходить ночью – за это лишали жизни.