Двенадцать королей Шарахая

Тела сложила ладони перед грудью и поклонилась.

– Приветствую, о уважаемые, – вежливо сказала она и игриво улыбнулась Эмре. – Смотрите, кого к нам занесло! Ты же всегда так подозрительно на мои лепешки смотришь. Думаешь, отравлю?

– Отравишь? – Эмре вцепился зубами в дышащую паром булочку. – Ну, пока вроде бы живой, – пробурчал он с набитым ртом. – Хорошего дня, красавицы. – Он обернулся к Чеде. – Дальше я сам.

Он поклонился, даже почти не морщась от боли, и ушел в сторону высоких глинобитных стен и остроконечных крыш рынка специй. Тела с трудом оторвала от него взгляд, вновь взялась за лопатку.

Чеда улыбнулась.

– Смотри на здоровье.

Тела наклонилась к ней и причмокнула губами так бесстыдно, что Чеда покраснела.

– Сочный мужик, как инжир сладкий!

– Тела!

Они рассмеялись, но Чеда почувствовала вдруг, что ревнует чуть сильнее, чем пыталась показать.

– Хочешь сказать, что ни разу не попробовала?

– Порядочные девушки о таком не рассказывают!

– О, так ты у нас теперь порядочная!

– Ладно тебе. – Чеда сунула в рот остаток лепешки. – Я тебя хотела кое о чем попросить.

Тела прищурилась.

– Попросить? Что, опять Дауд?

– Опять, Тела, опять.

Глава 19

Семь лет назад…

Утром Чеда вернулась с водой и травами для искусанного жуками Эмре. Она так волновалась за него, что последнюю четверть лиги бежала, не замечая, как болят собственные раны.

Эмре все так же лежал под одеялами, вода осталась нетронутой. Дышал он слабо и не очнулся, даже когда Чеда потрясла его за плечо. Есть не мог, но у нее получилось осторожно влить ему в рот немного воды. Медленно, с трудом Эмре все же сделал глоток, не приходя в сознание. Пока она разжевывала листья полыни и корни коптиса, пока прикладывала получившуюся кашицу к его ранам, он тихонько постанывал иногда – то ли от боли, то ли борясь с кошмаром.

Одно одеяло Чеда разорвала на длинные полосы и, как смогла, перевязала раны, чтобы лекарство не высохло раньше, чем нужно. К рассвету она почувствовала, что окончательно вымоталась: выпила воды, полезла в сумку за вяленым мясом…

Сумка оказалась пуста. Эмре точно ничего не ел, хотя сумка всю ночь простояла рядом с ним, открытая. Значит, поработали ящерицы или песчаные мыши… да какая разница! Чеда уронила рюкзак на колени.

– Боги, Эмре, я сваляла такого дурака!

Но Эмре не ответил, не подбодрил ее, как обычно.

Чеда пошла бы охотиться, но ей не хотелось оставлять Эмре без большой нужды, отходить от него ночью и то было опасно. Если он отлежится за день и сможет спуститься с ней хотя бы к ручью, хорошо. Если же ему не полегчает за день…

Сердце Чеды сжалось.

Если ему не полегчает, значит, и следующую ночь они проведут у цветущих садов.

Ночь Бет За'ир.

Все знали, что асиримы спят под сенью адишар. Значит, ночью чудовища поднимутся и побредут к Шарахаю, а они с Эмре будут как раз у них на пути.

Днем эта мысль пугала не так сильно, но Чеда знала, что к вечеру далекие страхи превратятся в реальность. И слишком устала, чтобы думать сейчас о чем-то, кроме сна.

Она положила сумки по обе стороны от Эмре, накинула между ними одеяло, чтоб его не напекло солнцем.

– Эмре? – позвала она наугад, но тот спал, дыша, впрочем, чуть ровнее. Чеда заползла под одеяло рядом с ним и провалилась в глубокий, глубокий сон.

Она не помнила, что ей снилось – кажется, что-то плохое, – но разбудил ее вой. Словно страдающий, умирающий ребенок кричал среди пустыни. От этого воя волосы на загривке вставали дыбом.

Чеда сбросила одеяло и проверила раны Эмре – благо, света всходящих на востоке Рии и Тулатан хватало. Ему явно стало лучше: он даже пробормотал что-то, когда Чеда его позвала. Но не очнулся. Хорошо. Идти он все равно бы не смог, так пусть поспит – по крайней мере во сне ему не так больно.

Она напоила Эмре, прислушиваясь к страшному, горестному вою, раздавшемуся ближе, из цветущих садов на севере.

Это просыпаются асиримы? Что, если они унюхают двух человеческих детей и придут за ними, как приходили за жертвами, отмеченными Королем жатвы?

Чеде было страшно, но любопытство пересилило: она медленно взобралась на дюну, откуда хорошо просматривалось каменистое плато цветущих полей. Среди ветвей один за другим зажигались бледные огоньки: цветы адишары раскрывались, напоенные светом двух лун, яркие, как лампы. Чеда даже разглядела странные летящие блики света… пыльца! Пыльца, гонимая ветром!

Жуков не было ни видно, ни слышно: может, вернулись в свои гнезда-трупы, напуганные ночным холодом и лунным светом. Асиримы тоже не показывались: ни единой тени не блуждало среди барханов.

Заурчал живот. Чеда вернулась, напоила Эмре и выпила немного сама. Она знала, что такое голод, но никогда еще не страдала от него так сильно: Айя всегда заботилась о том, чтобы у них всегда хоть что-то было на столе.

Ей хотелось дать Эмре еще немного воды, но вдруг в отдалении раздался стук копыт: с юго-востока, от Шарахая, приближался всадник.

Но кто мог быть настолько смел, чтобы приехать сюда в ночь Бет За'ир?

Всадник двигался прямо на них, и Чеда поняла, что они с Эмре слишком высоко.

Нужно прятаться.