Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945

Родившийся и выросший в Австрии, сын чиновника, Гитлер рано научился мыслить категориями Великой Германии. Как бы то ни было, внутренне он оставался более или менее приверженцем традиции; его отношение было обусловлено скрытым консерватизмом. В ноябре 1918 года он еще не был готов одобрить крушение королевских династий и княжеских домов, сыгравших столь славную роль в немецкой истории. Этот факт он часто подчеркивал. Однако, при всей своей ненависти к немецкой социал-демократии, он безоговорочно приветствовал ликвидацию малых государств, превращавших Германию в лоскутное одеяло. Это был, по его понятиям, значительный исторический акт.

Прежде чем впервые баллотироваться на президентских выборах в 1932 году, Гитлер долго колебался, пытаясь выбрать кандидата, национал-социалиста, который мог бы противостоять Гинденбургу. Внезапно всплыло имя германского кронпринца. Это была первоклассная сенсация, когда Грегор Штрассер представил капитана кавалерии, заявившего, что он является потомком бывшего кронпринца и хочет предложить свою кандидатуру. Но переговоры закончились ничем, потому что Гитлер объявил о решении самому бороться за место под солнцем.

Во время предвыборной кампании в Мекленбурге в этом же году закулисные переговоры со Шлейхером[30] зашли так далеко, что все ожидали, что Гитлер в любой момент может стать его преемником. Однажды поздно вечером Гитлер сидел с Геббельсом и еще небольшой группой людей в гостиной особняка в поместье Северин, где в то время находилась его главная квартира. Измученный многочисленными встречами, Гитлер задремал. Присутствующие тактично замолчали, как вдруг он вскочил, словно пробудившись ото сна, и совершенно серьезно обратился к Геббельсу: «Но тогда я не смогу заставить вас сделать меня императором или королем!» Геббельс, обычно бойкий на язык, в замешательстве пробормотал что-то невнятное, и тему замяли.

Принц Август-Вильгельм из рода Гогенцоллернов был активным штурмовиком. В 1932 году Гитлер несколько раз гостил у него в Потсдаме. Там он познакомился с симпатичным шестнадцатилетним сыном принца Александром. Однажды вечером, когда Гитлер возвращался из Потсдама в Берлин, он сообщил, что намерен сделать принца Александра преемником кайзера Вильгельма II. В последующие месяцы он неоднократно говорил об этой идее как о свершившемся факте, но после прихода к власти больше никогда не поднимал этого вопроса. Впоследствии его отношения с принцем Августом охладели и стали по-настоящему недружественными. Он перестал называть принца королевским высочеством, как раньше, всем рассказывал, что принц пробивной малый, не приглашал его больше к себе и запретил своим адъютантам иметь с ним дело. Это довольно иррациональное изменение отношения к принцу говорило о внезапных переменах в его взглядах на монархию. По мере того как крепла его власть, он становился все более и более язвительным по отношению к принцу и знати. Раньше он не пренебрегал помощью этих людей; почувствовав, что расположение народа завоевано, он охладел к нему. Были и другие причины для этой перемены. Ему причиняли боль некоторые мелкие знаки неуважения со стороны дома Гогенцоллернов. В политическом салоне знакомой знатной дамы его неожиданно представили бывшей императрице Гермине, и его крайне смутили преувеличенно глубокие реверансы светских дам. Незадолго до прихода к власти он был приглашен на чай к кронпринцессе Цецилии. Позже слуга насплетничал ему, что после его ухода кронпринцесса приказала открыть все окна, «чтобы запах этих тварей ушел из дома вместе с ними».

Этот личный опыт, наверное, впоследствии сыграл свою роль в его отношении к монархии. Главным фактором, однако, является то, что Гитлер, придя к власти, освободился от всякого политического и социального балласта. Он изменился с головы до ног и нацепил заготовленную маску – маску народного трибуна. В свой первый визит в Вену он выразил сожаление, что у Муссолини не хватило мужества свергнуть Савойский дом. Коронованные особы, сказал Гитлер, всячески ограничивают его режим и способствуют медленной гибели фашизма.

Во время кризиса в британской королевской семье Гитлер безоговорочно принял сторону принца Уэльского, упрекая его только за бездеятельность. Ведь его поддерживает сочувствующий рабочий класс, а при такой поддержке он легко может заставить правительство и королевский дом «внять голосу разума». Однако немецкой прессе Гитлер строго запретил вмешиваться в дела королевского дома Британии. С характерным для него экстремизмом он даже запретил все новые публикации. Начав заниматься перевооружением Германии, он хотел сохранить или даже завоевать симпатии британского правительства.