Двенадцать месяцев. Январь (СИ)

— Глупая моя! Нет, конечно же, — не выдержав и прижав Спутницу к себе, заверил Январь. Еще и потому прижал, что испугался — не хватит сил боль душевную сдержать, заметит девушка тоску во взгляде, отвернется… — Это сегодня ты здесь останешься, чтобы Олеся понаблюдала за тобой, а потом мы домой вернемся.

Замерев в руках мужчины, Милава не знала, что и сказать. Да что там говорить, она дышать и то боялась! Так чудесно в объятиях Января ей было, так тепло и безопасно. И неудобно от близости такой, и светло на сердце от нее же. Так бы и сидела, боясь шелохнуться, вечно, а он пусть себе и дальше обнимает. Вдохнув аромат еловый, едва уловимый, исходящий от Месяца, и вовсе глаза от удовольствия прикрыла.

— А на учебу к Олесе я тебя сам каждый раз доставлять буду, — продолжал Яромир, радуясь тому, что не напрягается Спутница в объятиях его, не отталкивает, а наоборот, теснее прижимается. И, осмелев, по волосам девушку погладил, пропуская между пальцами ставшие иссиня-черными пряди. Любуясь.

Приятно ему было доверие ее. И удивительно. Привык он, что Милава постоянно холодна и сдержанна. Январь не знал, как и подступиться к ней. Обнять? Немыслимо! Пристыдит же его, взглядом строгим осадит! И пусть ему нравятся ее деловые качества, а все ж — со всей ясностью осознал это Яромир — тепла душевного больше хочется.

И вот… желание сбылось! Минуты текли, но ни один из них не шевелился, чтобы объятия не разорвать. Оба, прикрыв веки, замерли, боясь поверить в происходящее и одновременно отчаянно мечтая продлить этот миг. Просто слушали дыхание друг друга, стук сердец, что спешили куда-то.

— Столько проблем у вас из-за меня, — с сожалением прошептала Милава, когда в дверь комнаты кто-то поскребся. Серый?

— Да какие ж это проблемы? — усмехнулся Месяц, с неохотой отстраняясь от Спутницы. — Главное, что ты жива осталась. А теперь отдыхай.

Быстро поцеловав ее в лоб, он, не оглядываясь, вышел из комнаты. Практически выбежал! А Милава краской смущения залилась да ладошки к горящим щекам прижала. Вот уж не ожидала она такого от Января Месяца (и от себя!) и как дальше вести себя с ним не знала. Ведь ничего вроде бы необычного не произошло, а душу перевернуло. Словно пелена с глаз спала, поняла девушка, что не сможет объятий и нежности этой забыть. Снова изображать отстраненность и невозмутимость. Безразличие. Пусть даже и внешнее. Секрет свой не утаит.

«Не смогу больше рядом с ним жить как раньше. И без него не смогу…».

Как вернуться к той деловой и отстраненной манере общения, что сложилась у них? Это «приключение» все с ног на голову перевернуло. И былая невозмутимость канула в Лету. Все обещания себе и уговоры — забылись, утратили силу.

— И что же мне теперь делать? — откинувшись на подушку, вслух поинтересовалась Милава, чувствуя, как сердце страх сжимает. — Не выстоять мне против него, не настолько я сильна, чтобы чувства свои скрыть. А что дальше? Как жить потом, когда сердце глупое по нему болеть и печалиться будет?

Думала девушка о себе, а перед глазами стояли Дмитрий и Настя. Но стоит ли мечтать о подобном? Есть ли шанс, что и ее с Яромиром могут связать такие же крепкие и теплые чувства? Нет. А жить ожиданием чуда Милава не привыкла. Не та жизнь у нее была до мира сказочного. Да и не верила она в счастье для себя — не заслужила.

Пусть в самом дальнем и укромном уголке души продолжает таиться надежда на счастливую семейную жизнь, никогда девушка не позволит ей расцвести пышным цветом.

Так и пролежала до вечера, мучаясь думами тяжкими. Не было от них спасения, все метались в голове, подобно растревоженному улью, не давая покоя и отдыха. А надежда, даже несмотря на нежелание Милавы, не сдавалась. Пускала она корни, крепла и разрасталась, не желая больше в тени прятаться.

— Как же мне быть теперь со всем этим? — тихо простонала Спутница, руками лицо закрыв.

— И что же за горе у тебя такое? — услышала она спокойный голос Бабы-Яги. — Неужели из-за дара своего так убиваешься?

Вздрогнула девушка, на голос Стражницы обернулась.

— Не хочу я вас обижать, но мне действительно не нужна сила такая, — глянув на хозяйку дома, согласилась Милава (не сознаваться же в истинных печалях?). — Не для того я в мир сказочный попала, чтобы науку вашу постигать. Другое у меня предназначение. А теперь, выходит, не смогу я как полагается Январю-Месяцу служить.

«Да и не хочу я ничего другого. Всего десять лет… И тратить их на то, что отдаляет от него? Нет!»

— Нашла из-за чего волноваться, — рассмеялась Олеся, присаживаясь рядом с девушкой. — Яромир только рад будет, если ты под моим присмотром будешь оставаться, когда его рядом нет, и в беду больше не попадешь. Уж очень он испугался за тебя. Давно я не видела, чтобы Январь так гневался, как тогда, когда разыскивал Спутницу свою. Весь мир наш тряхнуло, в южных странах и то снежком землю припорошило!

— Ох, стыдно-то как! — воскликнула Милава, осознав масштабы происходящего. — Какая-то я совсем непутевая. Одни проблемы от меня Январю.