Двенадцать раундов войны

Насухан думал не долго. Он намеренно поскользнулся, оставляя в земле каблуком глубокую борозду, и свалился в грязь, продавив в черноземе локтем глубокую выемку.

— Сейчас проверим… Они как могут идти? Только по следу. Пусть мои следы рассматривают. Помогите мне кто-нибудь.

Ему помогли встать.

— Встать я сам могу. Не пришибленный. Три «растяжки» рядом! С трех сторон…

Трое моджахедов тут же принялись воплощать план Оздемирова. Амир понял уловку пулеметчика. Ловко придумал. Сам он сразу не додумался до такого.

Если за ними идут, то только по следу. Нет у них данных о том, в какую сторону ушел амир Уматгиреев, и быть не может. Только один человек может это знать, но он не в состоянии никого провести. Он может показать направление, но точно сам ничего не помнит. Это — имам Габисов. Он слабый человек. Из него могут выбить то, что он знает. Выбивать показания менты большие специалисты, если, конечно, этим делом именно полиция занимается. Правда, была у Габисова карта района. Джабраил сам на этой карте обвел кружочком место, где с дороги следует свернуть, чтобы двинуться в сторону базы джамаата. Имам тогда попросил. Он хотел отправить карту в Пакистан, чтобы отряд, который пойдет в республику, знал, где найти Уматгиреева. Но маршрут до бункера, как просил имам, Джабраил чертить отказался. Кто знает, куда может попасть эта карта. Пообещал пришлый отряд лично сам встретить. И встретил. Только к тому моменту от отряда уже никого не осталось. Если бы не нытик имам, могли бы прийти раньше и повлиять на события.

— Что-то никто не взрывается… — с какой-то даже обидой на преследователей сказал пулеметчик Насухан Оздемиров.

Ему, похоже, очень хотелось узнать, что его старания не прошли даром и не зря он извалялся в грязи. Но «растяжки» не сработали.

— Давай вместе подумаем, хорошо это или плохо, — предложил амир Уматгиреев.

— Что ж хорошего в том, что не сработали…

— Это может быть или очень хорошо, или очень плохо.

— В смысле… — Не понял пулеметчик.

— В смысле, если никто не взорвался — значит, преследования нет. Разве это плохо?

— Это хорошо.

— С другой стороны… Если преследование все же есть, но преследователи наши «растяжки» заметили и просто перешагнули. О чем это говорит?

— О чем?

— Опытные «волкодавы» идут. Это разве хорошо?

— Это плохо. Но мой пулемет готов их встретить и побеседовать по душам.

— А у них на один твой пулемет два или три собственных найдутся. Тоже приятного мало.

— Мало приятного, — согласился пулеметчик.

— Выходит, что остались мы при своих интересах и ничего не выяснили.

— Возможность только одна, — угрюмо сказал Насухан. — Мне или кому-то здесь остаться и выяснить. Я готов. Если идут, я их встречу очередью. А пока они будут от пуль прятаться в грязи, я успею убежать и догоню вас.

— У меня у самого была такая мысль, но я не стал ее высказывать, чтобы никого не подставлять, — признался амир Уматгиреев. — Опасное это дело…

— Зато уж пулемет вы услышите. Автомат можно не услышать. А я быстро бегаю. Я догоню, амир…

Джабраил осмотрелся в темноте. Джамаат уже подходил вплотную к горному массиву. До поворота в первое ущелье оставалось полчаса ходьбы. До поворота в их ущелье, где Уматгиреев устроил базу, — минут сорок пять, от силы пятьдесят.

— Через сотню шагов будет высокая одиночная скала. Я сам на нее когда-то забирался. Заберешься и ты. Там с противоположной стороны и подъем удобный, и спуск неплохой. И камни — не скользко. Забирайся туда. Сверху все хорошо видно. Ставь пулемет. И звук, если поверху пойдет, в скалах не затеряется. Мы услышим. Бинокль тебе оставить?

— Зачем он мне, амир? Темно…

— Хорошо. Останешься?

— Останусь…

— Только действуй осторожнее, когда будешь догонять. Возможно, мы выставим еще несколько «растяжек». Это может оказаться необходимым, даже если преследователи подойдут завтра.

— Я буду внимательно смотреть под ноги. И не наступлю, если увижу, что место опасное.

* * *

Дождь почти стих. Но тучи не разошлись, только опустились чуть ниже. Или люди выше поднялись, и потому возникло такое ощущение близости к тучам. Кроме того, чувствовалось приближение снегопада — жесткого, секущего лицо, ледяного, каким он бывает, когда приходит с Каспия. И снегопад этот обещал вскоре подойти, совершенно не вовремя, потому что идти до бункера в ущелье осталось совсем немного. И не хотелось напоследок оставлять следы. И кто знает, на сколько отстают преследователи, успеет ли снегопад занести все оставленные следы до того, как преследователи до них доберутся.

Джабраил шел, как обычно, впереди своего джамаата, но темп сейчас задавал не слишком высокий, опасаясь отойти слишком далеко от одиночной скалы, на которую взобрался вместе со своим пулеметом Насухан Оздемиров, и не услышать пулеметные очереди.