Двенадцать тонн бриллиантов

— Дайте мне этот номер, мадемуазель, — вполголоса сказал Гаэтан.

— Хм… Я уже звонила по нему… Чтобы навести справки…

— Ну и что?

— Я выяснила, что мсье Кентен был одиноким человеком и при нем жила женщина, которая была его экономкой.

— Вы с этой женщиной говорили? Но позвольте, почему вы говорите «был»? Почему в прошедшем времени?

Иоланда грустно покачала головой:

— Потому что мсье Кентен умер примерно два месяца назад.

— Что вы говорите!

Брови Гаэтана де Солиса поползли вверх.

— Я говорю то, что сказала мне эта женщина. Мсье Кентен умер.

— Вот оно что! — глухо воскликнул главный редактор. — Рукопись исчезла, а ее автора нет больше на свете!

* * *

Иоланда вышла из кабинета. Гаэтан де Солис вернулся на свое место. Кристоф продолжал изучать гравюры на стене.

— Простите, мсье Брюнуа, — сказал Гаэтан. — Я… Мне нужно было уладить одно дело…

— Может, я мешаю… Я могу прийти в другой раз…

Взгляд главного редактора остановился на красной папке, лежащей перед ним. Книга Кристофа Брюнуа с места не сдвинулась… Гаэтан вздохнул… Приходилось теперь обсуждать ее с молодым человеком, предлагать ему поправки. Гаэтану надо было сделать над собой усилие, чтобы вновь заняться «Робинзонами с Ориноко». Мысли его витали далеко. Что за невероятная история! Рукопись исчезла, украли ее гангстеры, а теперь еще и автора нет в живых! В некотором смысле, ясное дело, было легче. Бедный мсье Кентен не будет протестовать по тому поводу, что его рукопись пропала. Но может быть, его наследники востребуют ее…

Машинально главный редактор открыл наконец красную картонную папку, в которой лежали «Робинзоны с Ориноко». И, вытаращив глаза, резко выпрямился, забормотав что-то несвязное.

— Вам плохо, мсье? — спросил Кристоф, повернувшись к двери, чтобы позвать кого-нибудь на помощь.

— Нет… Я… Ру… Погодите…

Гаэтан де Солис принялся в безумии листать раскрытую рукопись, лежавшую перед ним.

— Я… Нет, я не ошибаюсь… О! Ну и дела!

Все в том же безумии он стал брать со своего стола другие папки, открывая и сличая их.

— Нет, нет, я не ошибся. Здесь только одна красная папка…

Он откинулся на спинку стула с долгим нервным смехом.

— Все ясно. ОНИ УТАЩИЛИ ВАШУ РУКОПИСЬ!

— Что? — спросил Кристоф Брюнуа. — Моя рукопись исчезла?

— Да. Сейчас я вам объясню… Вы имеете право все знать. Сюда проникли бандиты, вчера вечером… Они меня оглушили… Но не это главное… Для вас хуже всего то, что они перепутали рукописи. Они явились — так мы думаем, — чтобы украсть одну рукопись, в которой, возможно, содержится научная тайна…

— А по ошибке украли мою…

— Ну да. Стопка рукописей упала со стола. Собирая их, я по ошибке вложил вашу рукопись в ДРУГУЮ красную папку, папку от «Двенадцати тонн бриллиантов»… Так называется та рукопись… Вы уловили, что произошло?

— Почти…

Раздался стук в дверь. В комнату вошел мсье Бабилас.

Директор издательства склонился к уху Гаэтана.

— Мне только что Иоланда сказала…

— Да, знаю. Мсье Кентен умер…

— Какое удручающее стечение обстоятельств…

— О, вы еще не все знаете!

— А что еще?

— Рукопись учителя не исчезла.

— Что вы говорите? Но это же прекрасно…

— Бандиты ошиблись. Они унесли «Робинзонов с Ориноко». А рукопись «Двенадцати тонн бриллиантов» на месте.

— Но ведь тогда, — сказал Бабилас с нескрываемым беспокойством, — ОНИ МОГУТ ВЕРНУТЬСЯ!

Глава VI. Странное трио

Здесь уместно будет вернуться назад и проследовать за таинственным черным автомобилем, подобравшим человека в плаще.

Машина проехала по бульвару Османи, затем по бульвару Мальзерба и направилась в сторону Аньерской заставы.

Выезжая из города, водитель все время выбирал боковые улочки, будто хотел замести следы.

В какой-то момент человек в плаще наклонился к нему.

— Эй, Толстяк, тебе не кажется, что было бы лучше как можно быстрее убраться из Парижа?

— Не суйся не в свое дело!

Похоже, водитель отлично знал этот пригородный район. Не раздумывая, он кружил плохо освещенными улочками и переулками мимо заводских стен, вдоль которых торопливо семенили прохожие. Таким образом он избегал последних вечерних заторов на больших улицах и главных перекрестках.

— Мы теряем время, — снова заговорил человек в плаще.

Его глухой голос выдавал страх, с которым он едва справлялся.

— Не психуй, Бебер, — прошептал Толстяк.

Когда они переехали мост через Сену в первый раз, Толстяк откинулся назад и, навалившись всей тяжестью на спинку сиденья, удовлетворенно хмыкнул.

— О’кей, Бебер, все идет отлично. За нами — никого… Сейчас покатим быстрее. Кстати, тебя точно никто не застукал?

— Точно!

Человек, которого назвали Бебером, протер запотевшее стекло машины и попытался определить, где они сдут.

— Слышь, Толстяк, мы сейчас недалеко от Коломба, так, что ли?

— Ну и что из того? Останавливаться не будем! Никто нас в Коломбе не ждет.

— Да, разумеется. Дело-то еще не кончено…