Двенадцать цезарей

Александрийцы называли Веспасиана «селедочником». Это было прозвище александрийского царя, печально известного своей скупостью и жадностью, и вряд ли являлось комплиментом, поскольку царские атрибуты, особенно на Востоке, подразумевают щедрость. В «Жизни двенадцати цезарей» Светония Веспасиан отличается скаредностью еще до своего принципата. Возможно, данная черта послужила причиной того, что однажды в Гадрумете его забросали репой, это была бурная реакция на проблему с продовольственным снабжением, вызванную жадностью проконсула.[247] Тот же недостаток, вероятно, повлиял на плохой результат выборов Веспасиана в начале его карьеры (он добился должности эдила только со второй попытки и только последним по списку). Если так, то это объясняет, почему бережливость быстро стала девизом его политики, которая прославлялась императором как добродетель Флавиев. Это был правильный шаг, сделанный в нужное время, единственное средство обратить разрушительное действие гражданской войны и безрассудств Юлиев-Клавдиев. Как и Муциан, Веспасиан собирал налоги с радостью и удовольствием. Этот процесс даже пробудил в прагматичном императоре несвойственное ему творческое мышление. Он установил налог на использование общественных туалетов. Это возмутило Тита, понятие императорского достоинства которого сформировалось в детстве при дворе Клавдия. Веспасиан сунул под нос поморщившемуся сыну монеты, полученные с первого сбора налога. Тит неохотно согласился с оценкой отца, что эти деньги не пахли. «А ведь это деньги с мочи», — улыбнулся Веспасиан.

Но император знал, что бережливость нужно уравновешивать великодушием, этот урок он извлек из ошибок Гальбы. Необходима щедрость, талант к величественным жестам. Веспасиан развязал кошелек для искусств. Реставратор статуй, трагический актер по имени Апелларий, кифареды Терпн и Диодор и успешный, но безденежный поэт по имени Салей Басс — все получили в награду суммы до полумиллиона сестерциев.[248] В то же самое время император назначил доход риторикам в Риме и Афинах, каждому по сто тысяч сестерциев. Возможно, эта политика была принята по настоянию Тита. Тит, получивший великолепное образование, писал стихи на латинском и греческом и даже пробовал свои силы в греческих трагедиях. Собственные достижения Веспасиана вряд ли были такими же высокими. Его суждения рождались из интуитивного понимания, а не благодаря учености. Он признавал роль зрелищ, визуальной пропаганды, такой как надписи на монетах, и символику разбора обломков храма на Капитолийском холме. Хотя к моменту его смерти строительные работы амфитеатра Флавиев остались незавершенными, этот памятник архитектуры, известный со Средних веков как Колизей, был даром Веспасиана римскому народу. Расположенный на месте бассейна в центре комплекса Золотого дома Нерона, он финансировался за счет трофеев Иудейской войны и планировался еще Августом, как утверждал Веспасиан. В правление Тита Колизей мог одновременно вместить десятки тысяч зрителей. С крутых многоуровневых лож римская чернь с наркотическим опьянением наблюдала за кровопролитием.