Двенадцать железных цепей

В горле встал ком. Юрген чуть не ляпнул: «Попозже».

Но идти и не потребовалось. Колдовской огонь брызнул светом и расщепился на десяток маленьких огоньков, осветив первый ярус колокольни. С лестницы донеслись тяжёлые шаги.

Хранко убрал руки. Юрген, едва осознавая это, выпрямился.

Йовар появился босой, неподпоясанный, одетый в одни штаны и грубую рубаху с растянутым воротом. Волосы косматы, как у разбойника. Борода, как и прежде, – лопатой, но Юрген впервые высмотрел в ней, чернющей, проблески седины.

Хранко подтолкнул Юргена вперёд.

Йовар смотрел сверху вниз, по-хозяйски опершись на стену.

– Ну, – сощурился, – пришёл?

Юрген дёрнул плечами:

– Как видишь. – И сам удивился, насколько прохладно это прозвучало.

Но Йовар даже не заметил. Шагнул со ступени, подошёл к нему, опустил ладонь ему на затылок и взъерошил волосы.

– Пришё-о-ол, – повторил довольно. Тут же свёл брови: – А чего только сейчас? Я когда тебе велел вернуться – тебе и Чарне, а?

Может, это должно было прозвучать грозно, однако Юргену показалось совсем беззубым. Так, побухтел для виду – и Юрген впервые ощутил, какую он власть имел над этим человеком. Над человеком, про которого ему чего только не рассказали. Он посмотрел Йовару в глаза и спросил мысленно: значит, Чеслава убил из страха? А Чедомилу растерзал от злости, хотя лгал, что не участвовал в побоище учеников Нимхе? А другие – были ведь и другие, да, и что ты сделал с ними, Йовар?..

– Ну чего зыришь и молчишь? – Йовар пихнул его в плечо, и Юрген аж отступил на шаг. – Чарна, цела?.. Ну хорошо.

Подбоченился, гаркнул:

– Чё стоим? – Фыркнул в бороду. – Усадите их и накормите чем найдёте. Потом разговаривать будем. – Глянул на Юргена. – И за ослушание потом по шее дам.

Но по виду понятно – не даст.

– Нам, узникам, ночной сон не важен, – едко заметила Бойя, выпархивая из-за Хранко. – Как привезли, целыми днями тут кукуем. Сколько уже получается – почти неделю?.. Да, сдаётся, так.

– Ты чего такой молчаливый, Юрген? – Якоб подхватил одну из сумок, сваленных в углу. – Сам на себя не похож.

– …У нас вон там стол, – Бойя указала в глубину колокольни, – а вместо лавок – тюки с сеном…

Юрген снова посмотрел на Йовара. На душе скребли маленькие Чарны.

Йовар свёл брови.

– Что с тобой? – подошёл ближе. – Никак язык проглотил? Или не по душе наш приём? Или нездоров?

– Нет. – Юрген тряхнул головой. – Я по всем вам соскучился. И я в порядке, спасибо.

Обернулся к Чарне. Та сидела у входа и теребила прядь волос.

– Это был долгий путь, – объяснил Юрген тихо. – Долгий и непростой. – Снова встретился взглядом с Йоваром. – И он на многое открыл глаза.

Вздохнул и ласково улыбнулся Бойе:

– Но мы правда обсудим это потом.

4. Подозреваемый

Лазару снились сны, похожие на лихорадочный бред.

Он стоял посреди опустевшего Хургитана, в переулках между одинаковыми домами из песчаника. На протянутой между окнами верёвке – тёмные полотнища: верный знак, что в квартал пришла чума. Наверное, здесь жили пришлые иофатцы. Наверное, подобный переулок существовал по-настоящему и Лазар приходил сюда лечить больных. Иначе как бы его сознание нарисовало так точно: рваную бахрому полотнищ, качавшихся на слабом ветру, и чёрные провалы окон, и плач откуда-то из тупика?

– Жрец, – позвали его хриплым голосом. – Жрец, жрец!

Ветерок разгонял клубы пыли. Лазар обернулся и не успел сделать ни шага, как его резко ухватили за лодыжку.

На земле лежала Айше Хасамин, и её ноги переходили в огромный змеиный хвост. Половина лица обуглилась, из-за чего усмешка казалась ещё более кривой и зловещей.

– Ты будешь гореть, – посулила Айше, смеясь. Сквозь дыру в её щеке виднелись зубы. – Со мной.

В тупике заплакали ещё сильнее. Голос то ли женский, то ли детский – кто-то захлёбывался рыданиями.

– Ты никудышный лекарь, – заметила Айше, цепляясь за его ногу. – И никудышный чародей. Но гореть будешь как настоящий.

Лекарь он, может, и правда не лучший, но с чумой справился – не травами и примочками, так колдовством.

– Они не узнают, – возразил Лазар, даже не пытаясь вырваться.

– Дура-ак. – Айше подтянулась на руках и ухватилась за полы его одежд. Лазар разглядел, что огонь пожрал плоть на её пальцах. – Я не скрылась. Думаешь, ты справишься?

И захохотала. Из её изуродованного рта повалил дым.

– Дурак, – веселилась Айше, и её лицо таяло от жара, как воск. – Глупый человек, загнавший себя в ловушку.

Внезапно её руки вспыхнули, точно факел.

– Я не избежала казни, – повторяла Айше, – а ты и подавно не избежишь. – Пламя с пальцев перекинулось на сутану Лазара. – Я настоящая дахмарзу, не то что ты. Я выпустила мор, как смертоносное чудовище, и спрятала свою колдовскую силу там, где никто бы не нашёл, а всё равно умерла, и ты тоже умрёшь.

Вряд ли бы настоящая Айше говорила мыслями Лазара, но даже осознание этого не помогло проснуться.

– Я не боюсь смерти, – сказал он, равнодушно глядя, как пламя поднималось по его одежде. Ему было дурно и жарко, но почему-то он даже не кричал.

Волосы Айше превратились в языки огня, и одна ослепительная прядь упала ей на глаз, отчего загорелись ресницы и бровь.