Дверь в полнолуние

Макс пожал плечами. Генрих тихо сказал:

– Он зачем-то вызвал Ингрид. Даже не знаю. В последнее время она успокоилась, и я не думаю, что это – хорошая идея.

Макс кивнул:

– Дорис не всегда ведет себя адекватно.

Про себя он подумал, что она, наверное, догадывается, что Адам по-прежнему любит Ингрид.

Генрих потер лицо руками:

– Ингрид не хотела ехать, но Макс просил меня привезти ее. – Он посмотрел на Макса: – Ты не знаешь, у него в последнее время не было каких-то проблем, со здоровьем, например?

Макс пожал плечами. Учитывая то, что он узнал от Дорис, проблемы у отца вполне могли быть, но обсуждать их, даже с Генрихом, Макс не хотел.

Меняя тему, спросил:

– А как дела у Ингрид? Я слышал, что ее выставка имела успех.

Фогель с гордостью кивнул:

– Да, все газеты об этом писали. Ингрид рассказывала, что была на королевском приеме, и королева была с ней необыкновенно любезна, и уделила ей гораздо больше времени, чем положено по протоколу. –Конечно, по-прежнему красива?

Фогель нахмурился.

– Я – отец. Странно было бы, если ответил отрицательно. Только. Она очень одинока.

Макс хорошо помнил, как тогда, девять лет назад, она объявила, что они с Адамом приняли решение пожить отдельно, и она уезжает учиться во Флоренцию. Адам тогда еще долго ходил, как пришибленный. Как уж его Дорис обхаживала! Успокоился он только, когда съездил во Флоренцию и переговорил с Ингрид. Решения она не изменила, и вскоре они развелись. А потом Адам женился на Дорис. Макс с раздражением подумал о невестке: брату уже давно за сорок, он хочет ребенка. И отец был бы счастлив.

Генрих спросил, прервав течение его мыслей:

– А ты, женился, наконец? Или тоже, как Ингрид, предпочитаешь одиночество?

Макс поморщился:

– Трижды был женат, и никогда не чувствовал себя более одиноким, чем в эти недолгие периоды… Вот скажи, почему вы с отцом были счастливы со своими женами? Где вы их находили? Как узнавали, что вот она, та единственная, что будет и подругой, и матерью детей?.. Что, раньше девушки были другими?

Генрих задумался.

– Не знаю. Может, время было другим. Вы спешите куда-то все, как будто во время гонки. Я со своей Ирмой познакомился в горах. Она приехала туда на этюды, а я с приятелями проводил отпуск, катаясь на лыжах. Вечерами мы встречались в кафе, танцевали, пили горячий грог, сидели у камина. Я даже не поцеловал ее ни разу, поверишь? Накануне отъезда мы простились, а утром я просто не смог уехать. До сих пор не знаю, почему. Спустился вниз, выпить кофе, с ужасом думая, как вечером, когда она вернется с этюдов, объясню ей, почему я остался. Она была в обеденном зале. Сидела одна, лицом к огромному окну, и смотрела на панораму гор. Я молча подошел, сел. Она так посмотрела на меня, что я понял, говорить мне ничего не надо. В общем, мы больше и не расставались. Всяко было в жизни, и ссорились, и мирились, но только я никогда не забывал, как она тогда на меня посмотрела. И жениться второй раз не смог, хотя мне всего 45 было, когда Ирма разбилась, вполне мог еще.

Макс вздохнул.

– Я-то тоже по любви женился.

Генрих глянул на него из-под бровей:

– Что, все три раза по любви? Насколько я помню, первая у тебя была какой-то Мисс? Единственное, что я запомнил – бюст у нее был выдающийся. Кажется, это было ее единственным достоинством. Да, и еще папочка – денежный мешок. Сколько вы прожили? Три месяца? И даже ее папочка тебя уговорить не смог, а помню, что очень заманчивые обещания были.

Макс покрутил головой, а безжалостный Генрих продолжал.

– Вторую ты нашел на гонке – кажется, вы успели пожениться, пока гонка не закончилась. Все газеты тогда были посвящены этому важному событию. Не хочу тебя обижать, но более взбалмошной и вздорной девицы я в жизни не встречал. Уже не упомню, сколько длился ваш брак? Небось, еще меньше?

Макс засмеялся:

– Обижаешь! Почти полгода. Потом у меня началась очередная гонка, а вернувшись, я узнал, что моя жена увлеклась тяжелой атлетикой. Впрочем, разъехались мы вполне мирно.

Фогель ухмыльнулся:

– Да, о третьем твоем разводе этого не скажешь. Корин отчаянно не хотела расставаться с твоими денежками и капиталами твоего отца, которые собиралась унаследовать. Она билась до последнего. Все газеты помещали сводки с поля битвы: ты спустил ее любовника с третьего этажа, а она подкараулила тебя с пышногрудой блондинкой в горном отеле.

Расставание с Корин обошлось Максу в кругленькую сумму, но о потраченных деньгах он не жалел: свобода дороже.

Фогель, закурив сигарету, сказал ему сердечно:

– Там, где ты ищешь, такие, как Ирма, или твоя мать, просто не бывают. Не водятся они там.

– Да понял я, понял. И не ищу никого. – неожиданно разозлился Макс.

Фогель грустно посмотрел на него:

– Ну-ну, не сердись, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Вы с Ингрид, кажется, почти ровесники?

Макс покосился на него:

– Что, тоже о наследниках мечтаешь? Вроде моего отца.

Генрих как-то странно посмотрел на него, но разговор прервало появление Арни.

Вот кого Макс терпеть не мог, так это своего двоюродного брата Арни!