Дверь в полнолуние

– …Когда я осталась одна, Любомир все время был рядом, он заботился обо мне. А потом само собой случилось так, что. Он не хотел этого, я понимаю, из-за разницы в возрасте. А мне это было все равно.

Макс вспомнил его – невысокий, суховатый, с мальчишеской улыбкой на всегда загорелом лице. Кажется, действительно, хорошей мужик был.

– После его смерти я долго не могла прийти в себя, все ждала, что он приедет. А потом. Потом мы встретились с тобой, и так все вышло. А уж когда появилась Лиза, жизнь у меня вошла в норму. –Почему ты не хотела рассказать мне о Лизе?

– А зачем? Если тебе не нужна я, тем более тебе не понадобилась бы Лиза. Я и не думала, что ты когда-нибудь узнаешь о ее существовании. Это потом, когда умерла моя бывшая хозяйка, мы с ее сестрой решили выкупить бизнес. Без поручительства нам не давали кредит, и я нашла в сети адрес твоей фирмы и отправила фото Лизы. Я всегда знала, что ты – хороший парень, и не откажешь мне в такой малости. Тем более, что тебе бы это ничего не стоило.

– Понятно. А на встречу приехал мой отец?

– Да. Он помог мне, и познакомился с Лизой, и стал и ей, и мне настоящем другом.

Макс отвел глаза:

– Послушай, я знаю, что не должен этого спрашивать… Мой отец. Он никогда. Он и ты?..

Марьяна укоризненно посмотрела на него:

– Только в воспаленном воображении Дорис могло родиться такое предположение. Конечно, нет. Ни мне, ни ему это и в голову бы не пришло.

Макс нахмурился:

– Почему ты сразу не рассказала мне обо всем этом?

Марьяна опустила ресницы:

– Понимаешь, ты совсем не обращал на меня внимания. И ужасно обидным показалось то, в чем ты меня упрекал. Эти альбомы.

– Кстати, зачем ты их собирала, эти вырезки и фотографии? Даже у меня нет и десятой, да что там – сотой части этого!

Марьяна смутилась и неловко соврала:

– Я хотела потом показать их Лизе, чтобы она знала, каким был ее отец.

Макс подошел к двери на веранду, и распахнул ее – прямо в залитый полной луной ночной сад.

– Иди-ка сюда, – неожиданно строго сказал он, и Марьяна не решилась противиться. – Первые вырезки появились, когда тебе было лет двенадцать. О Лизе тогда и речи не было.

Марьяна молчала, а он притянул ее к себе, бережно поцеловал в теплый пробор и сказал

– Можешь не отвечать, но я и так о тебе теперь все знаю. Мы с тобой наворотили и накрутили всякого, и я даже не знаю, что должно было произойти, чтобы я оказался здесь, рядом с тобой. И, если не возражаешь, давай попробуем все начать с начала.

Марьяна повернула голову и с ужасом посмотрела на него.

Она простонала:

– О, Господи! Макс, скажи, как я снова оказалась с тобой в одной постели, а?!

Он засмеялся:

– Что тут удивительного? Можешь мне не врать – я и так знаю, что ты влюблена в меня с детства.

Она зарылась лицом в подушку и с глухой тоской сказала:

– Ты хотя бы догадываешься, чего мне стоило забыть, как все это бывает, в прошлый раз? Ты хоть понимаешь, что тогда меня спасла Лиза? И сегодня. Еще час назад я все окончательно решила, про тебя и себя. Все глупые девчонки в детстве влюбляются в актеров или спортсменов, или в гонщиков, но с возрастом это должно пройти! И я твердо решила, что просто должна забыть тебя, и даже, может быть, должна выйти замуж за Мартина. И я бы сделала все это, и была бы хорошей женой. Я постаралась бы! А теперь снова это.

Ее отчаяние было неподдельным. И Макс понял это, и сгреб ее в охапку, несмотря на сопротивление, и целовал мокрые от слез щеки.

Почувствовав, что Марьяна перестала вырываться и затихла, он осторожно ослабил объятия, и она подняла к нему лицо.

– И даже надежды на то, что ты мне снишься, у меня нет. В полнолуние я никогда не могу заснуть.

Не удержавшись, он наклонился и так поцеловал ее, что у Марьяны перехватило дыхание.

Макс выпустил ее из рук.

Усевшись, нашарил сигареты в кармане, натянул джинсы и поднялся.

Марьяна, как зачарованная, следила за ним.

Макс уселся на подоконник и закурил. Луна еще светила ему в спину, но небо на востоке уже начало розоветь, и он пожалел, что летом такие короткие ночи, и что эта ночь тоже скоро закончится.

– Мартин – твой приятель?

Марьяна не удивилась и не обиделась.

– Он – мой друг.

И Макс сразу в это поверил, и еловая иголочка ревности, мешавшая ему, куда-то исчезла.

– Но ты ведь не будешь отрицать, что нравишься ему?

Марьяна пожала плечами:

– Наверное, нравилась. Мы старались не обсуждать это. – Она сердито нахмурилась. – И ты не должен расспрашивать меня о нем.

– Не буду. – Он исподлобья посмотрел на нее. – Послушай, ведь, если бы так все не случилось, ты так никогда и не призналась бы мне в том, что Лиза – моя дочь?

– Нет. Я ведь думала. В общем, я считала, что тебе это совсем не нужно.

– Ты познакомишь меня с Лизой?

Марьяна серьезно посмотрела на него:

– Если ты этого хочешь.

Макс выбросил сигарету, и вернулся к Марьяне. Он лег поверх покрывала, которым она была укрыта, и укутал ее плечи. Заметив, что глаза Марьяны закрываются, все-таки вторая бессонная ночь подряд, прошептал:

– Спи. Скоро утро.

Она вздохнула, шевельнулась, и разлепила сонные глаза:

– Я боюсь. Боюсь, что проснусь утром, а тебя нет.