Дверь в Зазеркалье. Книга 1

Они молча стали подниматься по тропинке, вьющейся по крутому глинистому склону. С вершины утёса уже был виден розовеющий край небосклона на востоке, светлая лента реки, сплошной ковёр леса до горизонта. Справа от них на соседнем холме высилось белое здание их школы. Кое-где в нём на верхних этажах ещё светились окна. Всё вокруг постепенно стало принимать привычные очертания: деревья, трава, камни, осыпавшееся углубление в земле, оставленное когда-то археологами. В этом месте они обнаружили захоронение древнего человека, аккуратно раскопали его и увезли в областной музей. Сергей как-то был там во время олимпиады по математике и даже постоял над ним, склонив голову, как над старым знакомым, сон которого потревожили без достаточной на то причины.

На вершине они присели на широкий плоский камень, ещё хранящий дневное тепло. В трёх метрах из земли торчал ещё один такой же камень-близнец. Тамара устроилась у него на коленях, зябко прячась от прохладного утреннего воздуха. Сергей обнял её, согревая своим теплом. Говорить не хотелось, они молча созерцали просыпающийся на их глазах мир.

Вскоре над горизонтом появилась узкая алая полоса, и небо над ней начало стремительно наливаться розовым светом. Затем полоса стала шириться, превратилась в краешек солнца, а вот и всё оно медленно поднялось над небосклоном, заливая мягким теплом отдохнувшую за ночь землю. Над Донцом курился лёгкий туман, лес из тёмного стал зелёным, а утёс, на котором они находились, приобрёл яркий жёлтый цвет со светлыми вкраплениями камней. Раздался робкий голос ещё не распевшейся после сна пичуги, ей откликнулась другая, затем ещё одна и вскоре уже звонкий хор птичьих голосов радостно приветствовал рождение нового дня.

– Боже мой, Серёжа, я никогда не думала, что здесь может быть так хорошо. У меня такое чувство, будто я только что была омыта святой водой.

– Да, здесь хорошо. Ты знаешь, это какое-то особое место, с хорошей энергетикой. Бывает, иногда что-то не заладится, придёшь сюда, посидишь, посмотришь на эту благодать божью, и все проблемы сами собой как-то отодвигаются, становятся несущественными, второстепенными. Я ещё с детства приметил этот утёс. Посмотри, вон там старая каменоломня, там похоронен дед Макар, как-нибудь я расскажу тебе о нём. В том ручье я нашёл первый в своей жизни клад, а вон там за Донцом левее от нас находится Старица, старое русло реки. В ней мы с отцом ловили рыбу. А из этой неприметной теперь ямки когда-то при мне археологи извлекли древнего человека. Он мне потом часто снился. Причём, я всегда видел его, как своего ровесника. И, знаешь, странное дело, у меня каждый раз после очередного сна возникало такое чувство, словно я побывал в том времени, откуда был родом тот мальчик. Я до сих пор помню и как он был одет, и цвет его волос, глаз, дубинку в его руке. Я помню даже его запах: какой-то мускусный, звериный. Как думаешь, не мог ли это быть кто-то из моих предков?

– Всё может быть… Но ещё сильнее кровного родства может быть родство духовное. Ведь души наши бессмертны, и они могут встречаться где-то там, на бескрайних просторах иного физического мира. Ты не смейся, это не просто слова… Пока не умерла моя бабушка и не развелись родители, я росла в верующей семье. Поэтому я убеждена в непростом устройство нашего мира.

С родителями у меня всегда были сложные отношения, такими они и остались, а вот бабушку я любила так же, как и она меня. Моя бабушка была очень образованным человеком, знала пять языков, преподавала философию в университете. Так вот, она не просто верила в это, а абсолютно точно знала, что наше пребывание на земле временно. И что наша суть, сознание, будет жить вечно в совершенно ином мире, не таком, как наш, но от этого не менее прекрасном. Она точно знала, что мы с ней когда-то встретимся там, и я расскажу ей, как сложилась моя жизнь в её отсутствие. И мы обнимем друг друга и по-женски немного поплачем. А после этого я непременно расскажу ей о том, как мы с тобой после безумной ночи пошли к реке, как ты нёс меня на руках, как мы сидели на этом утёсе у могилы древнего человека и ты согревал меня своим теплом, как мы вместе встречали лучший рассвет в моей жизни. И, мне кажется, она будет рада за меня.

Сергей, тронутый рассказом девушки, поцеловал её волосы, слабо пахнущие полынью, росшей вокруг в изобилии.

– Ты знаешь, глядя на Тамару Андреевну: красивую, высокую, неприступную, как все мы считали, училку математики, никогда не мог заподозрить в тебе наличие таких тонких чувств. Ты ведь всегда как кошка – сама по себе, гордая и независимая. Скажу даже более того, все мы слегка побаивались тебя, всё-таки грузинская кровь, начнёшь приставать, а ты достанешь спрятанный в укромном месте кинжал и чик по горлышку.

Тамара рассмеялась своим мягким грудным смехом: