Дверь в Зазеркалье. Книга 2

Я встал и подошёл к светящейся полосе. В центре прежде идеально гладкой стены часть её сдвинулась вглубь сантиметров на тридцать и образовала прямоугольной формы углубление, полутораметровой ширины желоб, идущий от потолка к низу. Но нему, напоминая стеклянное покрытие, струилась тонкая плёнка светящейся голубоватым светом жидкости. Я протянул руку и набрал её в пригоршню. На вкус это явно была вода, свежая и прохладная. Я вдоволь напился и даже умылся по пояс, радуясь тому, что на этом этапе мне, по крайней мере, не грозит смерть от обезвоживания.

Внимательно рассматривая образовавшееся в стене углубление, мне удалось обнаружить единственное пятно, слабо выделяющееся под однородной поверхностью стекающей воды. Оно располагалось на уровне глаз и представляло собой неглубокий утопленный круг с цилиндрическим стерженьком посередине. На поверхности круга сквозь струящуюся воду просматривались неясные очертания каких-то линий в форме вытянутого треугольника. Я прощупал найденное углубление пальцами, нажал на штырёк, но никаких изменений в каменной конструкции не произошло. Было ясно, что дальнейший мой путь к свободе требовал каких-то дополнительных действий.

Я присел на выступ в центре зала. Моя рука автоматически потянулась за очередной порцией шоколада: ужасно хотелось есть. В сумке я нащупал свой бумажник, и, уже смакуя дольку шоколада, почувствовал, как смутные ассоциации стали медленно формироваться в нечто осознанное и конкретное. Найденный мною в гроте талисман в точности подходил по размерам и конфигурации выемке, обнаруженной мною на поверхности стены. Даже цвет камня напоминал свечение воды, стекающей по желобу. Я достал его, подошёл к углублению и, вращая, вставил диск в углубление так, чтобы выпуклая буква альфа плотно прилегла к поверхности. Вскоре он со слабым щелчком встал на место, но, по-прежнему, ничего не происходило. Тогда я осторожно нажал на диск, затем сильнее и он, наконец, упруго подался и привёл в действие скрытый механизм. Вначале перестала течь вода, затем раздался глухой шум и основание желоба отодвинулось вглубь каменного массива на метр, затем на невидимой оси вертикальная панель повернулась на сто восемьдесят градусов и сдвинулась в сторону. Проход был открыт.

9

Я оставил головной светильник, который уже практически не давал света, достал свой фонарь и вошёл в образовавшееся отверстие. Передо мной в ярком свете луча была видна задняя стенка высокого кресла, скорее трона, на котором сидел человек. Я обошёл его и обмер: колоссальных размеров очередной зал простирался вглубь и ввысь. Белоснежные его стены были безукоризненно отполированы. На чёрном блестящем полу стояли, склонив головы, вырезанные, как мне показалось, из мрамора фигуры обнажённых мужчин. Все они опирались на колено правой ноги, скрещённые ладони находились на левом колене. Расположенные концентрическими полукружьями, ряды их терялись в глубине зала. Трон на постаменте, с сидящим на нём человеком, находился в центре этой геометрической системы.

Я повернулся к нему и осветил лучом фонаря. Это было впечатляющее зрелище. Неизвестный скульптор изобразил Воина в греческом боевом шлеме, тунике, сандалиях. Намеренно увеличенный в размерах, он застыл в порыве движения вперёд, опираясь левой рукой на подлокотник трона, а правой – на стоящее вертикально древко копья. Глаза его были направлены на фигуры коленопреклонённых перед ним мужчин. Слева от трона на стене висел щит необыкновенно красивой работы, справа – меч в ножнах. Перед троном на полу стояла чёрная овальная ваза размером с хорошую ванну. Вся эта экспозиция была наполнена жутковатой смесью красоты и скрытой угрозы.

Над троном, чуть позади и выше него, в черном дверном проёме находилась огромная, в три человеческих роста, ослепительно белая фигура женщины с повязкой на глазах. На её левой руке сидела сова, в правой, вытянутой вперёд, она держала весы, конструкция которых напоминала перевёрнутую букву Т. Перпендикулярно к вертикальному стержню на шарнире крепилась горизонтальная планка. На её краях снизу были жёстко размещены две плоские чаши таким образом, что их верхний обрез был сантиметров на тридцать ниже планки. В луче фонаря было видно, что на чашах снизу изображены явно египетские боги: на левой с песьей головой, на правой – с птичьей. Я не мог вспомнить, как их зовут, но, на мой взгляд, они как-то не вписывались в общую концепцию зала, или я чего-то не понимал.

Из-под повязки на глазах женщины струились, словно слёзы, две тонкие струйки воды. Вода стекала по её руке, попадала на вертикальный стержень весов, затем на горизонтальную планку, и оттуда уже каплями падала в чаши. Я выключил фонарь. В темноте обе чаши светились голубоватым огнём, сумрачно освещая торжественно-мрачную картину зала. При падении очередной капли воды чаши на мгновение вспыхивали, и эти неравномерно чередующиеся вспышки создавали иллюзию реально протекающего действия. Фигуры в зале казались живыми, Воин на троне преисполненным силы и власти, женщина олицетворяла холодную отрешённость.