Дверь в Зазеркалье. Книга 2

Домики в стиле «шале», среди которых нет двух одинаковых, стоят в смешанном хвойно-лиственном лесу. Они вытянуты вдоль гребня водораздела в одну плавно изгибающуюся линию. Ниже этой линии находится столовая, корпус для отпуска процедур и искусственный пруд с островком в центре. По периметру пруд зарос камышом, вода изобилует водорослями и лягушками, а в центре островка находится симпатичная беседка, попасть в которую можно по узкому мостику. По вечерам, когда ночная тьма делает неразличимыми лица, сюда приходят отдыхающие противоположного пола и целуются со страстью, пугающей местную живность, которая в большом количестве обитает в зарослях на берегу.

Двухэтажный домик, в котором мы обычно останавливаемся, стоит последним в ряду. За ним начинается лес, пронизанный тропинками, вдоль которых часто тянутся заросли ежевики. Если не полениться и раздвинуть шершавые, чуть припавшие пылью листья, то под ними можно увидеть тугие чёрные ягоды: сочные и необыкновенно вкусные. Одна из тропинок ведёт к озеру.

Этот симпатичный водоёмчик, имеющий форму изогнутого овала, расположен посреди поля, заросшего спорышем. За ним справа на расстоянии, примерно, полутора километров виднеется кромка леса, а между озером и лесом простирается равнина, на которой в сложном беспорядке разбросана цепь сообщающихся друг с другом болотистых озёр с прозрачной холодной водой, которые питают подземные источники. На поверхности воды плавают жёлтые кувшинки и белые лилии. Берега и островки увенчаны зарослями камыша и редкими деревьями. Здесь живут лебеди неописуемой красоты с маленькими серыми малышами и много-много иной живности: утки, ондатры, пичужки разной величины и окраски. Местные парни и девушки часто приходят сюда поупражняться в любви на мягком ковре из трав, сплошь покрывающем землю. Здесь много таких укромных местечек. И тогда не только птичье пение нарушает тишину этих заповедных мест.

Вот здесь, среди леса и озёр, в домике типа «шале» мы и будем приводить в состояние равновесия наши организмы, ослабленные стрессами и тяжёлым городским воздухом.

Быстро миновали первые пять дней. Мы втянулись в размеренный процесс санаторной жизни, в целом уже отдохнули и познакомились с тем небольшим количеством отдыхающих, которые приехали сюда, влекомые единственным желанием сменить обстановку и оздоровиться подальше от дома. Как-то в полдень мы вышли из столовой. Мой коллега отправился получить полагающийся ему массаж, а я решил пройтись после обеда к соседнему санаторию.

Лес с залитыми солнцем полянами был пуст, и только на скамеечке у футбольного поля с книгой в руках сидела немолодая женщина. Я давно обратил на неё внимание, уж больно отличалась она от окружающей публики. В ней всё было необычно: неизменно доброжелательное выражение лица, свойственное хорошо воспитанным интеллигентным людям старой закалки, покрой платья, шляпка, веер. Среди обитателей санатория она выделялась так, как выделяется синичка, случайно затесавшаяся в общество воробьёв. Оторвавшись от книги, она заметила меня и улыбнулась. Я не мог пройти мимо, просто поздоровавшись, и остановился:

– Добрый день, отдыхаете после обеда?

– Дзень добжий, одпочиваю, – ответила она, – пан здесь на отдыхе?

В этих местах, сравнительно недавно отошедших к Украине после войны, многие говорили на забавной смеси польского, украинского и русского языков.

– Да, на отдыхе. Мы здесь с моим учителем, отдыхаем и работаем немного.

– Пшепрашам, и как вам удаётся всё то совмещать?

– Это несложно, мы работаем в университете, на местных шахтах ведём исследования, а живём вон в том домике на краю леса. А вы как здесь оказались, если не секрет?

– Не секрет, мне внуки купили сюда путёвку, отдохнуть от домашнего однообразия. Я живу не так далеко, на окраине Сокаля, в старом доме, который построил ещё мой дед.

После этих слов она чуть более пристально взглянула на меня:

– Он был польский шляхтич, как и его родители.

– Стало быть, в ваших жилах тоже течёт дворянская кровь, – полуутвердительно, полувопросительно заметил я.

– Да. Пан считает, цо то естам плохо?

– Отчего же, я думаю, что это обстоятельство нисколько не умаляет ваших человеческих качеств, скорее наоборот. А кем, простите, вы работали?

– О, молодой человек, это было лет двадцать назад, ещё до пенсии. Тогда я работала учительницей в местной школе, преподавала немецкий язык.

– Вы закончили университет?

– Конечно, в нашей семье все получали университетское образование. Я родом из Кракова, училась в Ягеллонском университете, на философском факультете.

– О, это серьёзное учебное заведение, одно из старейших в мире, насколько я помню.

– Да, пан знает об этом университете?

– Конечно, кто же не знает Ягеллонский университет, это всё равно, что не знать, что такое Сорбонна, Кембридж, Оксфорд.

– Я рада, что вы так мыслете.

– А как же вы преподавали немецкий язык, не имея специального образования?

Она опять неуловимо улыбнулась:

– Я досконало владею немецким, английским и французским мовами. Такое тогда было воспитание, молодой человек.

– У вас и вашей семьи, – обронил я.