Двергурим. Бессмертный

На этот раз застать норгейров врасплох не удалось. Стоящие вокруг излучающей едва заметный свет машины черные гномы отреагировали рефлекторно, ударив из похожих на трубки самострелов по несущимся к ним широкоплечим фигурам градом мелких металлических игл. Уже знакомые с таким оружием дварфы, благодаря отточенным за годы выживания инстинктам, мгновенно ушли перекатами с линии обстрела и рассыпались редкой цепью, а затем метнули во врага свои снаряды. Норгейры, увидев летящие в них непонятные шары, перевели трубки на них. К сожалению для них, черные гномы были превосходными стрелками. Сизые мешки взорвались в воздухе, выпуская целый фонтан мелких брызг, накрывая норгейров взвесью из губительной для них слизи. Раздался душераздирающий вой. Сразу десяток врагов, исходя паром шипящей, плавящейся плоти, катался по земле, в отчаянных попытках сорвать доспехи, но только размазывая слизь по шлемам и нагрудникам, оставляя на полу пещеры целые пласты кожи и мяса. Остальные, на миг опешив о такой дерзкой атаки, видя страшную гибель своих сородичей, опомнились слишком поздно.

Дварфы достигли их рядов и резко взмахнули Синими мечами. Веер слизи, сорвавшейся с клинков двергур, мелкой капелью разлетелся на уровне глаз норгейров. Двое упали, когда смертельный яд влетел в смотровые щели, но остальные ринулись в бой, отбросив самострелы и выхватив мечи.

Завязалась драка. На каждого из дварфов приходилось по трое, а то и четверо противников. Удары градом сыпались на подставляемые наручи. Вот Кагайн, улучив момент и отведя вражеский меч в сторону, вонзил свой клинок под забрало одному из норгейров. Бенгар не отставал, нырнув под меч противника и отрубая тому руку. Дварфы, методично работая клинками, сгоняли норгейров в кучу. И первые секунды боя все шло неплохо, но тут их везенье кончилось. Магот получил клинком в неприкрытый бок и, отмахиваясь мечом, упал на одно колено. Эбетт, видя, что товарища ранили, бросился ему на помощь, сбивая с ног стоящего на пути черного гнома и отбивая летящее в лицо Магота острие, но сам, получив удары в спину и ногу, рухнул на пол. Дагна вертелся ужом, еле успевая отбивать клинки норгейров, понимая, что не поспеет на помощь товарищам. Меч – плохое оружие против латной брони. И это прекрасно понимали и дварф, и теснящие его норгейры.

И тут, откуда не возьмись, появился Бердольф, зажав в каждой руке по оставшемуся мешку со слизью.

- Дагна! Кагайн! – крикнул он, подкидывая в воздух сизые шары.

- Руби! – крикнул первородный хадар.

Свистнули мечи, встречая на подлете колышущиеся мешки, и все вокруг окатило слизью.

Дагна, подхватив сизые рваные останки, пробежал мимо корчащихся и исходящих дымом норгейров к лежащему без движения Эбетту. Упав возле него на колени, дварф принялся покрывать его раны остатками слизи, прижимая к ранам куски плоти червя. Закончив с Эбеттом, Дагна проделал тоже самое с пытающимся подняться Маготом, втолкнув внутрь зияющей раны драгоценное лекарство.

И тут внезапная вспышка света ослепила дварфа.

Когда он сумел проморгаться, то слезящимися от боли глазами увидел, что дорогу к машине Кагайну и Бенгару преградило четверо глухо рычащих, сверкающих мифрилитом, широкоплечих мертвецов. Легендарные хадар первого ряда. Элита Аусгора. От их шей к руке стоящего позади статного норгейра в богато украшенном латном доспехе тянулось четыре тонких цепочки.

- К’зак! – лениво произнес он и разжал руку.

***

Мертвецы бросились на двух воинов, подобно голодным зверям, почуявшим кровь. Тяжелые, отливающие серебром топоры и молоты со зловещим шипением рассекли спертый воздух пещеры, заставляя дварфов отступить на несколько шагов. Но Кагайн и Бенгар, до того как оказались закованными в кандалы и с позором изгнанны из Нотур Дагат, Глубинных Стражей – высшей военной знати Аусгора, были первородными хадар, когда-то также носившими мифрилитовую броню и оружие. И потому, несмотря на всю первобытную мощь атаки бывших товарищей, дварфы не устрашились, а лишь крепче сжали свои мечи и ударили в ответ.

- Бенгар! Эти же из сотни Тромага! – крикнул Кагайн, безошибочно определив чеканку на латах противника. В следующую секунду ему пришлось слегка отклонить корпус в сторону, пропуская мимо себя ухнувший молот. Оружие врезалось в пол, выбивая целый сноп искр вместе с щедро брызнувшей каменной крошкой. – Реформа пятьдесят второго года, помнишь?

- Помню, брат!