Двери между мирами

Женщина пыталась убить ее, но не настоящая женщина, такая же не настоящая, какой была та девушка; она была сном, сотворенным падающим кирпичом… но теперь этот сон стал явью, этот сон скрюченными пальцами вцепился ей в горло и силился убить ее, пока стрелок пытался спасти своего друга. Ставший реальным сон хрипло визжал непристойности, орошая ее лицо дождем горячей слюны. «Я взяла синюю тарелочку потому что та тетка закатала меня в больницу а потом мне никогда не дарили никаких тарелочек напамять и я кокнула ее потому как ее надо было кокнуть и когда я повстречала белого юнца которого могла треснуть по рылу я треснула а чего ж я обижала белых сопляков потому как сами напрашивались и воровала из магазинов которые продают только всякие штуки напамять белым покамест черные братья и сестры в Гарлеме загибаются с голодухи и крысы жрут их детишек, я настоящая, ты, сука, я настоящая, Я… Я… Я!»

«Убей ее», – подумала Одетта и поняла, что не может.

Она не могла убить эту ведьму и выжить – так же, как та не могла убить ее и удалиться. Покуда Эдди и

(Роланда) (Настоящего Гада)

того, кто воззвал к ним, съедали заживо у кромки воды, они здесь могли бы удавить друг друга. Это покончило бы со всеми. Или же она могла бы

(любовь)/(ненависть)

разжать руки.

Одетта отпустила шею Детты, не обращая внимания на сильные, свирепые и жестокие руки, душившие ее, сминавшие дыхательное горло. Вместо того, чтобы делать из своих рук удавку, она нашла им иное применение. Она обняла ту, другую.

– Нет, сволочь! – истошно завопила Детта, но крик этот был бесконечно сложным, полным и ненависти, и благодарности. – Нет, отвали от меня, отвали и все тут…

У Одетты не было голоса, чтобы ответить. В тот миг, когда Роланд пинком отшвырнул первого атаковавшего их чудовищного омара; в тот миг, когда второй омар выдвинулся вперед, чтобы пообедать щедрым ломтем руки Эдди, Одетта сумела только шепнуть на ухо этой бабе-яге: «Я люблю тебя».

На мгновение руки сжались, превратившись в орудие убийства, петлю… а затем ослабли.

Исчезли.

Ее опять выворачивало наизнанку… а потом вдруг – о, блаженство! – оказалось, что она – одно целое. Впервые с тех пор, как человек по имени Джек Морт сбросил кирпич на голову девочки, подвернувшейся, чтобы принять на себя этот удар потому только, что белый таксист, раз взглянув, укатил (а ее отец в своей гордыне отказался от новой попытки из боязни во второй раз получить отказ), она была одним целым. Она была Одеттой Холмс, а та, другая?..

«Поторапливайся, сучка! – проорала Детта… но голос оставался ее собственным; они с Деттой слились воедино. Ей довелось быть одним человеком, была она и двумя людьми, теперь стрелок извлек из нее третьего. – Торопись, не то ими пообедают!»

Одетта посмотрела на патроны. На это не было времени; пока она перезарядит револьверы, все уже будет кончено. Оставалось только надеяться.

«Но, может быть, есть что-то еще?» – спросила она себя и спустила курки.

И вдруг ее коричневые руки наполнились громом.

Эдди увидел, что на него угрожающе надвинулся один из чудовищных омаров; сморщенные глаза были пустыми, мертвыми и все-таки отвратительно искрились отвратительной жизнью. Клешни чудовища опустились к лицу молодого человека.

– Дод-э… – начала тварь, а потом что-то разнесло ее в клочья и брызги, отшвырнув от Эдди.

Роланд увидел, что один из монстров, проворно перебирая ногами, бежит к его левой руке, которой он размахивал, силясь отогнать хищных тварей, и подумал: «Сейчас и вторую руку…» – а потом тварь разлетелась в темном воздухе облачком мелко раздробленной скорлупы и ошметков зеленых внутренностей.

Он обернулся и увидел женщину, чья красота заставляла сердце замирать, а бешеная ярость обращала его в кусок льда. «ДАВАЙТЕ, ГАДЫ! – визжала она. – НУ, ДАВАЙТЕ, ДАВАЙТЕ! ДАВАЙТЕ, СУНЬТЕСЬ К НИМ! Я ВАМ ЗЕНКИ ЧЕРЕЗ ВАШИ БЛЯДСКИЕ ЖОПЫ ВЫШИБУ!»

Выстрел взорвал третьего омара, который быстро полз между широко расставленными ногами Эдди, намереваясь подкормиться, а заодно превратить юношу в бесполое существо. Тварь разлетелась, как при игре в «блошки».

Роланд и раньше подозревал, что эти существа обладают некими зачатками интеллекта. Теперь он получил тому доказательство.

Омары отступали.

Боек револьвера ударил по непригодному патрону, а следующим выстрелом Одетта разнесла одного из отступавших монстров в куски.

Остальные побежали к воде еще быстрее. Похоже, аппетит у них пропал.

Между тем Эдди задыхался.

Роланд принялся ощупывать веревку, глубоко впившуюся в шею Эдди, так, что осталась борозда. Он видел, что лицо юноши постепенно становится из лилового черным.

Потом его руки оттолкнули руки более сильные.

– Я сама этим займусь. – В ее руке был нож… его нож.

«Чем же ты займешься? – подумал Роланд. Его сознание медленно помрачалось. – Чем же ты займешься теперь, когда мы оба в твоей власти?»

– Кто ты? – прохрипел он, когда его потянула к земле тьма гуще ночной.